Кочевники средневековья (поиски исторических закономерностей) - страница 5

Обычно движение, направленное на захват новых земель, начиналось из определенного района степи, где в данный исторический период произошли события, вызвавшие его (географические, климатические или чаще всего политические катаклизмы). Значительная часть населения садилась па коней и в кибитки и вместе со всем имуществом и стадами начинала с боями пробиваться на новые места. Население принадлежало обыкновенно в начале движения к одной этнолингвистической группе, нередко уже достаточно сплоченной для того, чтобы называться этнической общностью[17]. Недаром у восточных средневековых авторов создавалось впечатление, что народы, с историей которых они знакомились, происходили из одного древа путем отпочкования от него отдельных ветвей. Действительно, в кочевых обществах постоянно происходил этот процесс выделения из более или менее сложившихся общностей родственных им новых этнических групп. Вот как изобразил и подытожил этот процесс средневековый историк азиатских кочевых народов Рашид ад-Дин (XIV в.): «С течением времени эти народы разделились на многочисленные роды, [да, и] во всякую эпоху из каждого подразделения возникали [новые] подразделения и каждое по определенной причине и поводу получало свое имя и прозвище»[18].

Однако отпочковавшееся «подразделение» по мере продвижения по степям в поисках свободного, т. е. заселенного более слабым в военном отношении этносом района, начинало обрастать примыкающими к нему ордами или даже отдельными родами разных попадающихся на пути и мимоходом побеждаемых, а значит также разоренных и готовых благодаря этому к первой стадии кочевания племен и этнических общностей. В результате чем длиннее и дольше был путь, тем более изменялся этнолингвистический и антропологический состав первоначально отпочковавшейся ветви. Появлялись предпосылки для создания новой этнической общности так же, как возникала благоприятная обстановка для сложения нового гражданского сообщества.

То же происходило и с материальной культурой. Отпочковавшаяся группа, естественно, уносила с собой культуру «материнского сообщества». За долгие годы многочисленных перекочевок, трудных переходов, тяжелых битв (в том числе и поражений), слияний с покоренными и примкнувшими общностями, имевшими свои культурные традиции, первичная культура почти полностью исчезала. Оставались только те особенности, которые касались усовершенствований в военном деле, т. е. то, что делало новое подразделение непобедимым. Все остальное исчезало и постепенно, уже при переходе во вторую стадию кочевания, начинало заменяться новой, состоящей из многих культур и влияний культурой.

Мировоззрение или скорее религиозные представления и культы приобретали «частный» характер. Особенно широко распространялся культ предков. Обряды, связанные с ним, выполнялись главами семей. Ритуалы более общих культов поклонения силам природы (солнцу, воде, земле), как правило, справлялись на общих съездах вождями орд и объединений. Жречества как отдельной «специализированной» прослойки, исполняющей основные культы, не было, хотя шаманы (гадатели, знахари) и представители «опасных» профессий (кузнецы, гончары), конечно, та-буировались, участвовали в культовых ритуалах и следили за правильностью исполнения многочисленных пронизывающих жизнь кочевника обрядов (от рождения до инициации и погребения).

Интересно, что с переходом степного населения к первой стадии кочевания менялся не только их собственный этнолингвистический и культурный облик, существенно изменялся и состав стада. Наиболее ценным видом скота становилась лошадь, необходимая и для всадников и для тягла. Огромные табуны пускались в зимнюю пору на пастбища первыми. Они разбивали наст и выкапывали траву. За ними пускали неприхотливых и терпеливых овец и коз. Крупный рогатый скот, значительно хуже переносивший длительные перекочевки и зимние бескормицы, видимо, специально не разводили, а использовали периодически, когда удавалось угнать его у соседей или отобрать у побежденных.

Византиец Клавдий Клавдиан в описании бедствий, принесенных в его страну гуннами, подчеркнул несчастья не только людей, но и угнанного на чужбину скота: «3aj-хваченный скот, уведенный из родных хлевов, пьет на Кавказе мерзлую воду и меняет пастбища Аргея на скифские леса»