Когда альфа замурлыкает - страница 12

— Одна очень неловкая парикмахерша.

— Не может быть. Не говори мне, что ты воплотил в жизнь свой план и отомстил той, что тебя обкорнала?

— Так и есть. Оказывается, она очень талантлива, когда я не бешу её.

Хейдер присвистнул:

— Это верно. Я бы не прочь позволить ей наложить на меня руки.

Арик сжал губы, чтобы не зарычать. Что случилось с его львом?

— Она очень занята.

— Да? Тогда запишусь к ней. Как зовут девушку? — спросил Хейдер.

— Моя.

Кто это сказал? Разумеется, не он. Арик почти оглянулся, чтобы посмотреть, кто ещё находился в кабинете, но, судя по отвисшей челюсти Хейдера, виновник здесь был только один. Его проклятый кот, который, казалось, питал какие-то чувства к человеческой девушке.

Ладно, возможно, ему стоит разделить вину, потому что лев не единственный, кого заинтриговала Кира. Ещё утром он шёл в парикмахерскую и ожидал, что один определённый мышонок станет частью плана мести, но с тех пор передумал. Неожиданный поворот.

Стрижка помогла. Катастрофу мировых масштабов, из-за которой он бесился и без остановки ныл, парикмахерша обратила в нечто хорошее. Если бы он только дал ей вчера шанс вместо того, чтобы топать домой и ругаться с любым, кто попадётся на пути.

Оглядываясь назад, Арик понял, что, возможно, слишком остро отреагировал. Он почти почувствовал себя виноватым, что провёл вечер, крича то на женскую часть своей семьи, которая предлагала разорвать Киру на куски, то на двоюродных братьев, которые чуть ли не описались на ковёр от смеха.

Но фантастическая стрижка не была единственной причиной смены настроения. Сильное притяжение между ними, подстрекаемое ароматом возбуждения Киры, который она не могла скрыть от хищника, превратило первоначальный гнев в…

Он не был уверен, что чувствовал, кроме желания увидеть больше Киры.

«Да. Больше Киры. Обнажённой. С большим количеством облизывания».

— Моя? Такое странное имя? — размышлял Хейдер вслух. — Не уверен, что когда-нибудь сталкивался с таким именем. Оно иностранное?

— Не будь идиотом. Её имя Кира, но я не хочу, чтобы ты к ней приближался.

Хейдер был бабником, и Арику не хотелось убивать своего бету. Но он сделает это, если Хейдер к ней приблизится.

«Никаких прикосновений. Моя».

Упс, возможно, он прорычал последнюю часть.

Хейдер рассмеялся:

— Чёрт побери, чувак. Что произошло сегодня утром? Ещё вчера было «месть моя», а сегодня — «она моя».

Арик прибег ко лжи во спасение:

— Я не смогу отомстить, если ты вмешаешься. Так что держись от неё подальше. Я дам тебе знать, когда закончу.

«Чего никогда не произойдёт».

Ему действительно нужно поговорить со своей кошачьей стороной. Его лев ведет себя чересчур по-собственнически по отношению к девушке, что неприемлемо.

Если Арик решит остепениться, то как альфа он вступит в политически выгодный союз с девушкой, у которой будет кошачий ген. Другими словами, со львицей или, по крайней мере, с перевертышем из другого кошачьего рода. Именно это делали оборотни, чтобы сохранить чистоту крови.

Не то чтобы люди и перевертыши не могли жениться и иметь детей. Они могли и делали это, но есть подвох. Только у десяти процентов таких пар появятся дети с животным геном. Учитывая низкую численность населения оборотней, сильнейшие их них не могли себе позволить заниматься сексом с людьми.

Даже если они были соблазнительными и милыми.

Однако, всё выше сказанное не означает, что Арик не может поиграть с Кирой. Кошкам очень нравиться играть с мышками.

«Схватить за сладкий хвостик и заставить пищать».

И неважно, сколько раз напоминал себе о невозможности таких отношений, Арик провёл целый день, думая о Кире. И чем больше он думал о ней, тем чаще приходило в голову, что, возможно, дерзкая девушка, с которой познакомился, не будет вести себя, как другие представительницы женского пола.

Арик привык, что женщины бросаются в его объятия. Если не из-за богатства, то хотя бы из-за силы, и нет, совсем не тщеславно признать, что на него трудно не обратить внимание.

Когда дело доходило до противоположного пола, Арик не был обделен вниманием. Однако стоит признать, что Кира не похожа на женщин, с которыми он обычно встречался. Она единственная, кто попытался дать ему отпор.