Когда человека не было - страница 8

Но маленькая пома была еще слишком слабой и пугливой, чтобы жить без чьей-либо дружбы. Оттолкнутая взрослыми чунгами, молчаливыми и замкнутыми, она подружилась с маленькими чин-ги. Чин-ги приняли ее как свою, хотя она была бесхвостой и гораздо крупнее их. Веселые, игривые, непрестанно скакавшие с ветки на ветку, они увлекли в свои сумасбродные игры маленькую пому, и она вскоре забыла свою мать и все, что с нею случилось. Остался только страх перед живущими на земле зверями, и даже будучи иногда близко к сильным чунгам, она не решалась спускаться на землю.

Подражая в играх маленьким чин-ги, она научилась очень быстро и ловко карабкаться по деревьям. Научилась легко перепрыгивать на большие расстояния с ветки на ветку. Научилась визжать, как они, и повисать вниз головой, ухватившись за ветку только задней лапой. Ей не хватало только хвоста, чтобы быть настоящей чин-ги; но зато она, словно из зависти, постоянно дергала чин-ги за хвосты, а они кричали и хватали ее за лапы.

С некоторого времени тонкие ветки начали ломаться и гнуться, когда она, уцепившись, повисала на них. Это мешало ей двигаться по деревьям, и она уже не всегда могла следовать за маленькими чин-ги. Она стала крупной и тяжелой, и разница между нею и ее родичами значительно увеличилась. Плечи и лапы у нее стали широкими и сильными, а мускулы на них — похожими на выпуклые узлы.

В то же время с нею произошла и другая перемена. Она совершенно охладела к играм чин-ги, а их визг и беспричинные драки начали ее раздражать. А так как ей и без того приходилось оставаться на более толстых и крепких ветках, то она постепенно отдалилась от них и стала жить, как взрослая пома, молчаливо и замкнуто. Она даже не попыталась искать дружбы со взрослыми чунгами. Они сами жили в лесу по двое, много — по трое, а встречаясь, проходили мимо, словно не узнавая или не замечая друг друга.

Потом настали дни, когда она догнала чунгов по росту и силе. Чувство страха, которое в детстве внушали ей ходившие по земле звери, совсем исчезло. Она начала спускаться с деревьев совсем одна и поступала при этом, как все другие чунги: сначала внимательно вглядывалась, потом прислушивалась, потом расширяла ноздри и внюхивалась. Научилась она и реветь, как чунги. Но вместе с тем она стала сварливой, как взрослые помы, и при встрече с некоторыми из них у нее возникали стычки. Однако чунги-самцы, хотя были крупнее и сильнее, чем она, всегда молча отступали перед нею.

Как и у всех прочих чунгов, у помы на задних лапах были не ступни, а кисти, и она ходила по земле, ступая на раскрытые ладони. Этот способ передвижения казался ей трудным и утомительным, и она предпочитала опираться на полусжатые в кулак передние кисти. Тогда она принимала полувыпрямленное положение, со слегка наклоненным вперед туловищем и отставленным задом.

С некоторых пор обычная сварливость помы усилилась каким-то особенным чувством беспокойства, какого она никогда ранее не испытывала. Она сама не знала, когда, как и почему появилось у нее это чувство, притом другие помы вдруг перестали ей противоречить, настойчиво избегали ссориться с нею и уступали ей всякую ветку, всякий плод, к которым она протягивала лапу.

Однажды вечером, когда белое светило скрылось неизвестно куда, пома, охваченная тревожным чувством, уселась на низкорастущей ветви и странно заревела. Такого странного рева она никогда еще не издавала, и он удивил ее самое. Тотчас на соседних деревьях отозвались таким же ревом несколько чунгов, словно давно уже ожидали этого сигнала.

Первым явился рослый чунг, на голову выше помы, с блестящей рыжеватой шерстью. Он быстро перепрыгнул на ветку, где сидела пома, и устремил на нее алчный взгляд. Появился еще один чунг, потом еще два и еще два. Каждый приближался и впивался в нее жадным взглядом, но никто не прыгнул на ту ветку, где сидела пома и куда ступил первый чунг, потому что этот чунг оскалил крупные блестящие зубы и вызывающе, гортанно заворчал.

Чунги, пришедшие позже, постояли-постояли, потом притворно равнодушно, медленными, нерешительными движениями разошлись и больше не показывались. Ибо пома не ревела вторично, а по закону чунгов это означало, что она уже сделала свой выбор.