Когда душа любила душу - страница 10

Отголоски разговора о колбасе я нашла в Катином интервью Инне Кошелевой, опубликованном в январе 1992 года: «Говорят, попав в американский супермаркет, наши падают в обморок. Мне не понять. Сто сортов колбасы я воспринимаю как норму. Падать надо у нас, от пустых полок. И себя же обвинять в том, что они пусты». А эхо разговора о России прозвучало в тот же вечер на концерте в Юнион-колледже.

Боря возил Катю на концерт в Скидмор, я – в Юнион. Как я потом жалела, что не поехала на оба концерта! То самое «человек выбегает в халатике из ванной». При определённой степени близости теряешь перспективу, начинаешь принимать рациональные, основанные на сиюминутных требованиях решения, экономить время.

Концерт в Юнион-колледже проходил в большом помещении со сценой и круглыми столами, за которыми сидели зрители. Собралось человек восемьдесят, в основном коренные американцы. Принесённых нами с собой переводов песен на английском всем не хватило, и людям было предложено поделиться с соседями. Надеялись также на то, что кое-кто понимает по-русски и не нуждается в письменном переводе. Катя выступала в джинсах, высоких сапогах и облегающем чёрном свитере. Она говорила мне, что привезла с собой наряды для концертов, но в Америке они оказались не нужны. Похоже, что иногда она надевала их, выступая в эмигрантских домах, – например, на концерте в доме Юлии Фикс недалеко от Сан-Франциско Катя была в красивом длинном платье.

В аудитории присутствовали представители местной русской православной общины, к которой принадлежала Марина Рудко, в том числе большая семья Родзянко во главе с внуком известного политика, председателя Государственной думы и одного из лидеров февральского переворота 1917 года. Правнучка М. В. Родзянко Таня, юная брюнетка, профессиональная переводчица, переводила Катины комментарии к песням во второй части концерта. Надежда Алексеевна, очень милая, похожая внешне на актрису Нину Сазонову, ассистировала Кате в первом отделении. Катя потом сказала мне, что с Жернаковой она чувствовала себя свободней, чем с другими, её перевод не мешал ей, а вот профессиональный подход Тани Родзянко, которая делала пометки, пока Катя говорила, и переводила короткими кусками, нарушал естественное течение речи, что мешало Кате. Я сидела за одним из ближних к сцене столов с Соней Лубенской и её коллегой по университету в Олбани Харлоу Робинсоном. Харлоу не только славист, но и музыковед, историк русской культуры, автор книг о Прокофьеве, о русских в Голливуде и об известном импресарио Соле Юроке (для этой книги я распечатывала на машинке аудиозаписи интервью, взятых Харлоу в России), сделал телефильм о перестройке. Я надеялась, что он напишет о Кате.

Принимали её прекрасно. Перед песней «На смерть России» Катя сказала, что в России название песни не произносит вслух, просто поёт, но все и так всё понимают. А после того, как спела, добавила, что после сегодняшнего разговора об этой песне поняла, что нужно сделать некоторые пояснения. Она рассказала, что в советском обществе сейчас такие настроения, что люди совершенно серьёзно верят, что какой-нибудь катаклизм – техногенная катастрофа, климатическая аномалия, война, эпидемия и т. п. – может погубить страну, что она реально перестанет существовать. Внук Родзянко спросил: «Вы что, действительно верите, что Россия погибнет?» Катя сказала, что она просто выразила в песне то, что видит вокруг. «Я думаю, что вы ошибаетесь. Россия не погибнет», – сказал Родзянко.

По завершении программы Кате задавали вопросы. Один из её ответов напомнил мне известную песню, и я шепнула Соне: «Как сказал Окуджава, дураки любят собираться в стаи». И через несколько секунд Катя произнесла то же самое со сцены. Это был ещё один пример схожести нашей реакции, причём мы сделали одну и ту же ошибку – у Окуджавы дураки обожают собираться в стаи.

Как обычно, Катя просила вернуть распечатки переводов песен, чтобы использовать их в дальнейшем, но, тоже как обычно, почти никто не вернул. Люди предпочитали сохранить их для себя. Пожилой высокий американец подошёл к Кате и пожал ей руку со словами: «You are a brave young woman» (вы храбрая девушка).