Когда Кузнечики выходят на охоту - страница 57

— Я заметил, — язвительностью, которая сочилась в голосе Джоны, можно было отравить деревенский колодец, и люди бы неделю страдали от изжоги. — Как и предыдущие несколько раз.

И пока я моргала, пытаясь отыскать смысл в его словах, огорошил:

— Ты бы уж определилась, дорогая подруга, как зовут мужчину, за которого ты с детства мечтаешь выйти замуж. Мне-то казалось, что Бред. Но ты сегодня уже трижды назвала его моим именем. С чего бы это, не подскажешь?

— Мне...

Мне нечего было сказать, и я потупилась.

— Я нечаянно, — проговорила спустя минуту напряженнейшей тишины. — Устала просто.

Джона молчал. А я еще немного подумала и решила, что хватит мямлить.

— И вообще, нечего так орать! Я и без тебя знаю, что идея с компрометирующими обстоятельствами дурно пахнет. Могу пообещать раз и навсегда вычеркнуть ее из своего плана. Хочешь?

— Я хочу, чтобы... — начал было Джона, но его перебил стон, раздавшийся со стороны лавки, на которой я устроила лежанку для нашего больного.

Стыдно признаться, но я безумно обрадовалась, что бедолагу лесника мучают боли. Нет, я не злая, но теперь можно забыть о пугающем разговоре и заняться своими обязанностями целительницы.

Я смочила полотенце в растворе, сваренном из сон-травы, провела им по лбу и вискам Матэнхэйма, обмакнула серебряную ложечку в ледяную воду и провела ею по губам больного, послушала, как бьется сердце.

И только после этого, полностью успокоившись, я повернулась к Джоне и сказала:

— Прости, я и в самом деле погорячилась с последним пунктом. Забудь, что я тут наговорила.

А заодно о том, что почему-то называла Бреда твоим именем.

Некромант кивнул на мое кресло и, никак не прокомментировав эту просьбу, велел:

— Отдыхай. Завтрашний день будет не легче сегодняшнего. Если Матэнхэйм снова очнется, я тебя разбужу.

— Хорошо, — покорно согласилась я, упала в кресло, накрылась пледом, закрыла глаза и, уверенная, что все равно не смогу заснуть, тут же провалилась в мягкий исцеляющий сон.

Исцеляющий, но весьма странный, надо отметить. Снилась мне свадьба — моя собственная. И жених мой собственный, в синем костюме под цвет глаз, с белоснежной гвоздикой на лацкане. Улыбается невесте открытой счастливой улыбкой. И вот с невестой как раз накладка вышла. Если она — это я, то почему я вижу все со стороны? И зачем я волосы перекрасила? И зачем мне столько косметики, что саму себя не узнать? Да и я ли это вообще?

— Всегда только ты, — проговорил за моей спиной Джона.

— Ты что тут делаешь? — спросила я, а он ухмыльнулся и ответил:

— А меня тут нет. — И подмигнул развязно. — И тебе делать нечего.

— Это на свадьбе-то? — ахнула я возмущенно.

— Да где свадьба-то? Тебе показалось.

Я повернула голову — и в самом деле. На том месте, где минутой ранее жених с невестой собирались опустить руки в венчальную чашу, стоял демонический некромантский конь, а верхом на нем восседал Матэнхэйм. Живой, здоровый и, отчего-то, в моем целительском плаще и в шляпке.

— Ты бы, девчонка, не щелкала, — проговорил он, голосом моей бабки, леди Крейдис, долгих лет жизни ее бородатой роже. — А то оглянуться не успеешь, как — ап!

— Какой ап? — пробормотала я, а Джона ответил:

— Поцелуй, тогда скажу.

И так мне сильно захотелось узнать, что же именно скрывается за этим странным «ап», так мучительно, что я потянулась к парню, положила руки ему на плечи, а когда его дыхание коснулось моих губ, прикрыла глаза.

А затем мое лицо облизали широким теплым языком и ткнулись прямо в середину щеки чем-то мокрым и ужасно холодным. От неожиданности я вскрикнула и — проснулась, обнаружив себя все на той же летней кухне, где уснула после не самого легкого разговора с лучшим другом. И не было здесь ни демонических коней, ни жениха с незнакомкой-невестой, ни самого друга, который требовал от меня поцелуев.

Зато был спящий Матэнхэйм и бодрый, совершенно довольный жизнью Бифштекс. Щенок поставил передние лапы мне на грудь, приподнял одно ухо и вывалил из радостно открытой пасти розовый язык.

— Зараза, — прохрипела я, вытирая лицо ладонью. — Чтоб тебя всю жизнь так будили, как ты меня сейчас.

Бифштекс согласно тявкнул, а я спустила ноги с лежанки, села и потянулась, а не обремененный стеснением щенок взобрался на постель и от избытка чувств грызанул меня за рукав платья.