Когда Кузнечики выходят на охоту - страница 67

— Но, родные! Что встали?

Перехватив поводья, Джона легонько стегнул лошадей, вспугнув задремавшую на солнце лимонницу, которая, подхваченная легким порывом ветра, улетела куда-то в бесконечное светло-голубое небо.

Всю дорогу до замка я отмалчивалась, стыдясь смотреть в сторону некроманта, а о том, что меня ждет разбирательство с приехавшими по мою душу зелеными вспомнила только в тот момент, когда Джона, сплетя свои пальцы с моими, подвел меня к вышедшему нам навстречу Мэтру.

Даже не так. Взглянув Мэтру в глаза, я сначала вспомнила о нелегальной пассажирке, которую мы с Джоной провезли на территорию Орденского замка, а уж потом сообразила, что это не самая страшная моя проблема, и паника, тесно обняв за плечи дурное предчувствие, обрушились на меня со страшной силой.

— Агава, прелестно выглядите! — улыбнулся мне Мэтр, мазнув коротким взглядом по Джоне. — Как практика?

Я тоже посмотрела на Джону. Он выглядел уже не таким довольным, и хмурая складка снова залегла между бровей, а яркие губы побледнели, вытянувшись в тонкую линию.

Поймав себя на том, что разглядываю рот своего друга, я отвернулась, суетливо поправляя капюшон плаща, хотя, конечно, все равно все заметили, что мои щеки окрасились в алый цвет.

— Кхм. В двух словах не расскажешь, — прокашлявшись, выдавила из себя я.

— А если не в двух? — обворожительно улыбнулся Мэтр.

— Ну... — Я оглянулась на выбравшуюся из катафалка Пейдж и внезапно почувствовала себя увереннее. — Я вот вам с практики кухарку привезла. Хорошую... Пейдж, ты какие супы, кроме молочного, варить умеешь?

— Еще одну?! — непонятно возмутился Мэтр. — Мне их консервировать теперь что ли?

— А?

— Забудь... те!

Взмахнул руками, выругавшись в сердцах, и почему-то особенно злобно глянув на Джону, вдруг заявил:

— Хоть ты достраивай в этой Девичьей башне еще один этаж, честное слово... И кстати об этажах! Какая сволочь на порог этой башни такую защиту наложила, что даже я войти не могу? М?

У Джоны на лице не дрогнул ни один мускул. Впрочем, он всегда врал и не краснел.

— Кузя, — не разрывая дуэль взглядов с Мэтром, проговорил он, — устрой, пожалуйста, Пейдж, а я пока введу Мэтра в курс наших проблем.

По-хорошему, конечно, надо было топнуть ногой и напомнить, что у меня и у самой язык есть, но было откровенно жаль беднягу Пейдж. Здесь, в Орденском замке, в окружении незнакомых мужчин, она снова скукожилась и побледнела, моментально превратившись из отогревшейся женщины в жалкую тень.

Так что никакой речи не могло идти о том, чтобы перепоручить заботу о моей помощнице кому-то другому.

— Конечно, — неохотно согласилась я и протянула Пейдж руку. Женщина обхватила мою ладонь ледяными, слегка подрагивающими пальцами и судорожно втянула в себя воздух, опасливо поглядывая по сторонам.

На нас, надо сказать, внимания обращали мало. Один щитодержец, взяв лошадей под уздцы, направился в сторону конюшен. Двое сражались на мечах, заняв специально огороженную площадку. Дарий — местная прачка, сняв сюртук и закатав рукава почти до плеча, не с корзину со свежем белье м на задний двор.

Пейдж же стояла ни жива, ни мертва.

— Я быстро, — пообещала я, переведя взгляд с нее на Мэтра и Джона, а те внезапно проявили удивительное единодушие:

— Не торопись.

Мотивы моего все еще, надеюсь, друга мне были смутно ясны (просто я решила более детально об этом подумать перед сном), а Бред Алларей открылся сам, без наводящих вопросов с моей стороны.

— И я буду лично признателен тебе, Агава, если ты навестишь свою новую соседку. Фру Тауни. У нее возникли неожиданные... обстоятельства, и она какое-то время поживет в замке. Я бы и сам, с огромной радостью, проверил, как она устроилась, но вход в башню мне закрыт.

Последнюю фразу Мэтр буквально прорычал, недобро зыркнув на Джону.

Последний же строгим взглядом совершенно не впечатлился, заметив лишь:

— Как и любому другому мужчине.

Пейдж издала почти неприлично громкий звук, символизирующий степень ее радости по этому поводу, а я покачала головой.

— А если с кем-то из нас случиться несчастье? И никто нам не...

Осеклась, потому что Джона растянул губы в улыбке.