Когда на небе нет звёзд - страница 12
Винни – человек, с которым все хотят дружить, не являясь при этом ни умным, ни красноречивым, ни интересным рассказчиком. Таких, вроде называют обаятельными. В общем он нравится всем.
Лиза, встретившись с Винни впервые, восклицала «Какая очаровательная улыбка! Тебе бы на телевидение. Ты милее всех щенят, что я видела»
Единственная отрицательная черта Винни – иногда он становится Кларсоном. Хотя, правильнее будет сказать, что единственная положительная черта Кларсона – иногда он становится Винни.
– Я отвлекаю от какой то мысли?
– Нет, нет, Винни. – Сказал я. – Знаешь, я заметил, что сегодня ты улыбаешься чаще обычного.
– Прости, Мир. В баре о тебе, теперь, так много говорят. А я никогда не сидел с известной личностью. Только не обижайся.
Его указательный палец правой руки барабанит по столу. Широкие ноздри жадно вдыхают воздух. Глаза всю ширь смотрят на меня, отражая свет барной люстры.
– На что мне обижаться?
– Тебя, ведь это злит. Что все думают…
– Меня зли то, что я не понимаю, почему все так думают.
– Людям нужен…
– Кто? – Я допил пиво и спросил снова. – Кто?
Винни знает, как сильно я ненавижу слово на букву «Г».
– Я не знаю… – Сказал он, и прокашлялся. – Но, кто то им точно нужен.
– В этом ты прав. – Я дружелюбно похлопал Винни по плечу, затем повернувшись к барной стойке, крикнул: – Марк, мне еще пива!
– Ты забыл сказать пожалуйста. – Поправил меня Винни.
– Пожалуйста, Марк!
Я снова поворачиваюсь к Винни: – Как думаешь, кто распространяет слух обо мне?
– Это не слух, скорее, это… – Винни замялся.
– Так, кто говорит об «это…м»?
– Вроде, все…
– Но кто-то же был первым?
Подошёл Марк. Поставил на мой стол кружку с пивом и забрал пустую.
– Марк хороший человек. – Говорит Винни.
– Не спорю. Не понимаю только его. Марк говорил, что ненавидит Аквариум, но всё равно не хочет уезжать.
– Он верит в то, что все можно изменить.
– Ясное дело верит. Все люди верят в… не знаю, чудо, наверное. Это заложено у нас в генах.
– Клар уж точно в чудо не верит.
– Все верят. – Отрезал я и отпил пиво и продолжил – Представь, что ты слабый и выдохшийся…
– Представил.
– Стоишь в каком-нибудь лесу, прижатый к дереву, а рядом убийца, приставил тебе пистолет ко лбу. Тебя убьют через пару секунд. Надежды нет. Что ты сделаешь?
– Попрошу не убивать меня.
– А, когда твоя просьба не помогла?
– Не знаю… зажмурюсь.
– Правильно! Ты закроешь глаза. Потому что еще с детства веришь, что если ты чего-то не видишь, значит этого нет.
– И что, так сделает каждый?
– Думаю да. Ну, может, за исключением мэра.
– Разве это вера в чудо?
– А что это? Кстати, как там твои курсы?
– Хорошо. Я теперь умею чинить вентиляторы.
…
Не знаю сколько времени. Сколько я уже выпил тоже не знаю.
Я все еще в баре. Винни разглядывает картинки на обратной стороне меню. Точнее на размытые чернильные пятна. Говорит, что видит барашков, по мне так, больше похоже на гнилые зубы.
– Марк хочет, что бы я стал каким то народным мстителем. Что бы вдохновил его маленькую группку психов на борьбу с…
– Со злом? – Спросил Винни.
– Именно.
– А я не собираюсь бороться с ним, и с кем бы то ни было еще. Борьба это…
– Это? – Винни искренне пытается понять меня.
– Не могу вспомнить слово… Вертится на языке… У тебя такое бывало?
– Да. Много раз. – Винни отложил меню. – Как то не мог вспомнить слово «вентиль». Смотрел на него в душе, а слово сказать не получалось. Три дня, представляешь? Я сильно расстроился. Авия долго успокаивала меня, и пообещала не подсказывать. А, когда я, наконец, вспомнил, она была так счастлива. Стала целовать в губы и за ухом, а потом мы долго… – Он покраснел и отвернулся, что-бы я не заметил.
– Думаешь, Клар сильно злится? Тело его, но ты всем нравишься больше. Даже его жене…
– Я Авии не нравлюсь, она меня любит. Как никогда не любила Кларсона, она сама сказала.
– Как вообще можно влюбиться в Клара? Он кретин, каких поискать. Ты уж не обижайся.
– Я не в обиде. На самом деле Кларсон даже хуже, чем ты думаешь. Он… Он очень плохой… И ты не прав, Мир. Это и мое тело.
Я не смог скрыть ироничного взгляда: – Ты появился всего два года назад. Да и у тела не может быть двух хозяев, как не крути.