Когда отступит тьма - страница 13
Эрика вспомнила, как прочла в городской газете «Реджистер» сообщение о находке тела. Они с Эндрю завтракали в солнечной комнате. Сквозь доходящие до пола окна светило январское солнце, снаружи на солнечных ветках каркали вороны, и она услышала голос — собственный голос, — шепчущий в глубине души мрачное подозрение: «Это может быть делом его рук».
Роберт безумен. В городе его знали все, хотя предпочитали нелицеприятной правде уклончивые слова вроде «эксцентричный» и «странный». Может, кое-кто и считал, что он безобидный чудак, достаточно богатый — владеющий половиной гаррисоновского состояния, — чтобы вести сумасбродный образ жизни, какой только вздумается.
Эрика знала, что это не так. Она часто навещала Роберта, слушала его речи. Он чересчур много времени проводил в разговорах с собой и в конце концов выработал новый язык и новый образ мыслей, путаный, фантасмагоричный, метафорический, извращенный.
Возможно, ее брат своего рода гений. Но безнадежно больной гений, у которого точка пересечения с действительностью находится в какой-то новой плоскости.
И он способен на убийство. Да.
Когда она в последний раз приезжала к нему — последний раз пыталась наладить с ним отношения, — Роберт разозлился на нее и даже набросился с ножом, невесть откуда взявшимся в руке, будто по волшебству. Она пустилась наутек, забыв о достоинстве, и уже в машине, в безопасности, разрыдалась. Никому, кроме Эндрю, об этом не говорила. И больше не ездила к брату.
Шерри Уилкотт была убита ножом. Так сообщалось в газете. Ее убил Роберт? Эрика не знала. Но это было возможно. И беспощадно неотвязная мысль об этой возможности преследовала ее два долгих, беспокойных месяца.
Сегодняшняя встреча наконец подвигла Эрику к поездке. Она больше не могла закрывать глаза на свои подозрения.
«Я ни за что не отвечаю, — сказал он. — Не буду в ответе за то, к чему они принуждают меня».
Роберт ее брат, но есть долг, который сильнее голоса крови. И если убийца он, — если! — тогда она выдаст его и твердо встретит последствия, ждущие их обоих.
Эрика сошла с дороги. Встав под дубом, оглядывала кору, пока не обнаружила инициалы. Вырезанные так глубоко, что даже двадцать с лишним лет спустя мох не совсем заполнил их.
Э. Г.
Р. Г.
Эрика Гаррисон и Роберт Гаррисон. Сестра и брат, навсегда объединенные выемками в дубовой коре.
Эрика вздрогнула, какое-то пронзительное чувство, слишком мучительное, чтобы определить его, сжало ее сердце.
«Господи, — подумала она, — Господи, пусть это окажется бессмысленной затеей, всего лишь нелепым, ужасным заблуждение».
Альтернатива обернется раной, такой глубокой, что, как и буквы на дереве, никогда не затянется.
И Эрика нетвердой рукой полезла в дупло. Страстно надеясь, что оно будет пустым. Но пустым оно не было.
Из дупла она вытащила старую, туго завязанную брезентовую сумку. Дрожащими руками развязала узел, и сумка раскрылась, обнажив свое содержимое.
Небольшой моток веревки с узлами через каждые несколько дюймов. Увесистый молоток. Пакет металлических колышков. И большой фонарик.
Эрика включила его. В тени задрожал бледно-желтый конус света.
Веревка, молоток, колышки хранились там больше двадцати лет. Но фонарик был новым, судя по всему, с недавно установленными батарейками.
Значит, Роберт, как она и боялась, приезжал сюда.
И возможно, в одну из ночей два месяца назад привозил Шерри Уилкотт.
— Не может быть, Роберт, — прошептала Эрика, в глазах у нее помутилось, инициалы стали расплываться, как смутное воспоминание. — Нет, ты этого не совершал. Ты не мог.
Но она знала, что мог.
Эрика бросила последний взгляд на дорогу, убеждаясь, что погони по-прежнему нет, и устремилась в лес.
Шарф похлопывал по лицу Эрики, быстро шедшей по лесной тропинке, на которую она не ступала с детства.
На земле не было ни снега, ни льда, но лесная подстилка еще не оттаяла. Сапоги Эрики скрипели. Сшитые на заказ из мягкой кожи, украшенные медными пряжками, предназначенные для фойе с ковровыми дорожками и расчищенных аллей, они казались ей здесь совершенно непригодными.
Выбирая утром одежду, Эрика полагала, что пробудет на открытом воздухе всего минуту-другую. Пальто ее с меховым воротником было довольно теплым, но под ним находились лишь тонкая хлопчатобумажная рубашка и джинсы в обтяжку без пояса.