Когда приходит любовь - страница 40

— Я сдавал все это на хранение. Берег для тебя, К.К. Браун.

Он был невероятно мил и ласков. Я все еще в это верю.

На следующее утро довольный Мартин удалился, так ни о чем и не догадавшись, за чем последовали несчастные сорок восемь часов. Я в халате бродила по квартире, плакала, пила чай, ела горячий суп и другую пищу для больных. Открывала и закрывала книги. Снимала телефонную трубку и снова опускала ее. Вспоминала его голос и все те необыкновенные слова, которые он мне говорил. Валялась на диване, придавленная грузом собственного несчастья, и пыталась посмотреть фильм «Знакомьтесь с Джоном Доу». Несмотря на общепринятое мнение, я уверена, что никто не показывает так правдиво темные стороны жизни, как Капра. Я старалась убедить себя, что мое разочарование и одиночество не идет ни в какое сравнение с разочарованием и одиночеством других, что оно мелкое, несерьезное. Фильм плохо повлиял на меня, потому что во всех фильмах Капры побеждала любовь, а я была убеждена, что в моем случае этого не произойдет.

В субботу утром, очень-очень ранним утром, я проснулась от фантастического свечения из окна. Снег. Снег под светом фонарей и просыпающееся небо. Голубоватое, чистое, безмолвное. День никогда не выглядел таким новым.

— Глупая девочка, — прошептала я, — что с тобой стряслось? Каким образом мне удалось убедить себя, что все зависит от одного вопроса? Я привела его в смятение, застала врасплох. Стыд и позор. Но не все потеряно. Все? Неужели я действительно так думала? Ничего не потеряно, абсолютно ничего.

Я стояла у окна и наслаждалась чувством облегчения. Затем приняла душ, слопала огромный завтрак и под снегом отправилась на работу.

В этот день в кафе будет много народу — рождественские покупатели и гости из других мест, но пока еще было почти пусто. Жак, косящий под француза юнец, которого я недавно наняла, опаздывал, но я не сердилась. Я вообще не могла ни на кого сердиться. Все еще вспоминая прогулку по сверкающему снегу, я сделала всю подготовительную работу, наслаждаясь запахом корицы и шоколада, разливая жирные сливки в молочники. Я поздоровалась с Бобом, который привез выпечку, как с давно потерянным и вновь обретенным братом, спела арию круассанам и фруктовым тортам, и, когда появились Хейс и Хосе, одарила их приветливыми улыбками.

Еще через десять минут, нарезая лимоны, я подняла глаза. Передо мной стоял Мартин Грейс. И рядом с ним — маленькое существо с каштановыми волосами в старинном, до пола, норковом манто.

Я моргнула и тряхнула головой, чтобы опомниться — нет, в самом деле я так и сделала — и вновь посмотрела на крошечную женщину. Ребенок, очаровательный маленький ребенок. В глазах невероятное выражение — напряженное, гневное, испуганное и безмерно печальное. Не было нужды спрашивать у этой девочки, не разбито ли ее сердце.

Я заметила выражение глаз прежде, чем заметила сами глаза. Стоило мне их увидеть, как я все поняла. Бесспорное сходство.

— Корнелия, это Клэр, — сказал Мартин, слегка улыбаясь. Девочка начала дрожать, но задрала подбородок.

— Клэр Хоббс, — сказала она чистым и гордым голосом и расплакалась. Слезы потекли ручьем, она уже рыдала. Мартин слегка отступил. Хейс встал, подал сигнал Хосе, и они оба вышли, оставив чашки с дымящимся кофе на столе. Мы остались втроем, двое взрослых и один ребенок. И потому что кто-то должен был это сделать, я подбежала к Клэр и обняла ее. Мы были с ней одного роста. Я обняла ее крепко, так, как умела.

Клэр лежала на боку в гостевой спальне в квартире своего отца. Она не спала и пыталась представить себе, что она — ветка плывущего по воде дерева. Она подобрала колени и обхватила их руками, вся сжавшись, чтобы казаться как можно меньше. Ей хотелось, чтобы каждая часть ее тела касалась другой части, и она чувствовала бы все свои края и все места, где кончалась Клэр и начинался мир. «Плыви, — подумала она, — плыви дальше». Хотя ей вовсе не хотелось об этом думать. Она взглянула на лампу, стоявшую на столике у кровати. Предмет, которому никогда не нужно думать. Думать, воображать, решать, волноваться — Клэр со всем этим покончила. Плыви, несомая ветром. Она даже слегка покачалась в постели, позволяя волнам перекатываться под ней, унося ее в неизвестную даль.