Когда пропадают дедушки - страница 45

— Или вот этот? — Лоре задумчиво почесала кончик носа, читая записки, выведенные разномастным дедушкиным почерком. — Или все‑таки этот?

Вопрос ее, в общем‑то, ни кому не обращенный остался без ответа. За окном светило неожиданное, по — летнему теплое, солнце и почти все ее подопечные выбрались на улицу, подставляя уходящим солнечным лучам животики и спинки в попытке нагреться впрок к наступающей зиме. В доме остался только Фил, наконец‑то добравшийся до своего уютного шкафа и теперь мирно на нем дремлющий, и запасливый чайник, которого, во — первых на улицу никто не взял, а во — вторых чайник был очень занят тем, что составлял длинную опись всех вновь возникших в доме продуктов, и с этой целью все тщательно пересматривал, перещупывал, перенюхивал, перевешивал и пересчитывал, то есть был весьма занят, да еще Лоре, сидящая в кресле с огромной дедушкиной книгой и пытающаяся восстановить хронологию всех экспериментов, имевших место быть. Потому что дедушка, как любой великий ученый всегда записывал то, что он собирался делать и то, что он хотел получить, и как всякий практик, никогда не записывал то, что у него в результате этого получилось. Вы спросите меня, почему в такой прекрасный день Лоре сидела дома, а не гуляла на улице. И вот вам мой ответ. Попробуйте‑ка сами, вернувшись с войны (какая бы маленькая она не была) после того как перемоете весь дом, переговорите со всеми заботливыми соседями (к которым Лоре ходила за едой), перетряхнете все книги (а библиотеке семейства Лонгвилей, собираемой не первое поколение, могли бы позавидовать многие книгочеи), перестираете все белье (без дорогой стиральной машинки), после всего этого и много другого попробуйте‑ка заставить себя выбраться из удобного, мягкого кресла, чтобы полежать на травке в окружении гомонящей толпы. Во всяком случае, Лоре на такие подвиги не была способна и сидя в кресле с интересом читала дедушкины записи, гадая, что именно получилось в результате этих грандиозных замыслов. Солнечный день, монотонный гул за окном и накопившиеся невысыпание очень скоро заставили Лоре сначала зевать, а потом она и вовсе удобно свернулась в кресле в обнимку с огромной книгой и сладко заснула. Что ей снилось и снилось ли? Как долго она спала? Так ли это важно для нашей истории? Вынырнуть из мира сновидений ее заставила упавшая на лицо тень. Лоре попробовала отмахнуться от нее, но тень неожиданно обзавелась руками и начала тормошить спящую. Некоторое время Лоре еще боролось с настырной тенью, прогоняя ее и не желая просыпаться, но тень была хитрее и сильнее, и пришлось открывать глаза.

— Ну дедушка, — как и любой неожиданно выдернутый из сна человек, Лоре не сразу начала соображать. — Дедушка? — решила уточнить она, как только до ее дремотного сознания дошли первые впечатления. — Дедушка! — радостно закричала она еще через мгновение, бросаясь на шею высокому седому мужчине, склонившемуся над ней. — Наконец‑то ты вернулся! — голосила она на весь дом, дергая от радости висящими в воздухе ногами. — Дедушка!

— Тише, тише, — повторял ее дедушка, пытаясь удержаться на ногах с немаленьким грузом, повисшим у него на шее и активно выплясывающим гопак.

— Ты где был? Мы уже волноваться начали, — начала Лоре свой допрос в лучших традициях командора Страга (и когда только успела научиться), когда первая радостная буря улеглась, а вторая еще только зарождалась.

— Ну, это в общем‑то, долгая история, — вздохнул старый мистер Лонгвиль и дернул себя за бороду.

Лоре задумчиво посмотрела на новую бороду дедушки, потому что ни старой бороды, ни какой‑либо вообще бороды у мистера Лонгвиля никогда не было, так как по его собственным словам борода очень мешала во время проведения экспериментов, и тоже за нее дернула, от чего мистер Лонгвиль окончательно потерял нить своего так и не начатого рассказа и вспомнил, что хотел побриться и вообще привести себя в порядок. А потому рассказ был оставлен на потом, а мистер Лонгвиль и его умница — внучка занялись каждый своим делом: один пошел приводить себя в порядок, а другая отправилась ему в этом помогать. К тому же Лоре вспомнила, что блудных дедушек надо кормить, а для этого надо готовить. И когда Лоре вошла в кухню с этой вполне объяснимой целью, запасливый чайник, только что закончивший составлять опись продуктов, плавно упал в обморок, в котором, как ему по большому секрету рассказал Фил, легче всего было переживать всякие неприятности. А согласитесь, варварское уничтожение запасов можно считать такой неприятностью, и вовсе не важно, что чайник не знал что значит «варварское», но, обладая от рождения прекрасным воображением, он очень хорошо себе представлял что значит «уничтожение» и душа его снести подобного отношения к нежно — любимым продуктам не могла. А посему обморок был для него единственным спасением. Но Лоре обморока не заметила. Гораздо сильнее ее волновало исчезновение продуктов. Тех самых, которые, как всем известно, просто необходимы для приготовления еды и которые она не далее как вчера принесла из деревни. Но шкафы были пусты. Вернее в шкафах лежали мешки из‑под круп, сахара и еще всякого разного, но вот в мешках ничего подобного не наблюдалось. Лоре закрыла шкаф, досчитала до десяти и снова открыла. Мешки были на месте и по — прежнему пустые. Соседние шкафы пустовали тоже. Озадаченная Лоре хотела было посоветоваться с Филом, но вспомнила, что он отправился отсыпаться. Поизучав пустой шкаф еще некоторое время, Лоре решила, что до тех пор, пока загадочное исчезновение не будет разгадано, дедушка вполне может выпить чаю, тем более что стратегический запас варенья и печенья сохранился (чайник, чтобы не привлекать к себе внимания, не стал прятать стоявшие на столе тарелочки) и, не особо задумываясь о чувствах чайника, окунула его в ведро, чтобы набрать воды (в обще‑то раньше Лоре себя ничего подобного не позволяла, но сейчас она была слишком расстроена, а посему простим ей эту невольную грубость и бессердечность).