Когда сгорают мечты - страница 17

Приблизившись к мужу, Сессилия положила руку ему на плечо и сказала:

— Сегодня воскресенье. Ты ведь не будешь работать?

Анжело отложил газету и посмотрел на нее. В его глазах плескались веселые чертики, и он, обвив ее пополневшую талию руками, осторожно усадил на колени.

— Я слишком тяжелая — слабо запротестовала Сессилия, захотев встать, но Анжело продолжал ее крепко держать.

— Отнюдь нет, моя дорогая — промурлыкал Анжело — Ты легкая, как перышко.

— Ты не пойдешь сегодня в офис? — повторила Сессилия, проведя пальцем по его гладковыбритому подбородку.

— Ты предлагаешь провести весь день в спальне? — хитро поддел ее Анжело, погладив ее по руке, покоившейся на его груди. Сам он был бы рад такой перспективе остаться с женой и заниматься с ней любовью до умопомрачения.

— Твоя мать просила нас приехать сегодня к ним — Сессилия придала голосу серьезность, пропустив мимо ушей его предложение — Семейный обед.

— Нет — покачал головой он, легко чмокнув ее в губы. Сессилия возмущенно вырвалась из его объятий и, вскочив на ноги, недовольно уставилась на него.

— Но почему? — воскликнула она — Ведь мы уже давно не были у них. Мама соскучилась по тебе.

— Дорога долгая и утомительная — словно глупому ребенку, пояснил Анжело, пригубив горячее кофе — Ты устанешь, а это вредно для тебя в твоем положении.

— Ничего и не устану — настаивала на своем Сессилия. У нее наметилась хорошая идея: встретиться с отцом Анжело и расставить все точки на «i». Служанка рассказывала ей о жестоком характере старшего Габриса и о том, что даже Анжело старается с ним редко контактировать. Но Сессилия понимала, что судьба предоставляет ей шанс, ведь Шарлотта смутно упоминала, что ее муж будет дома, а не у старых друзей. Удивительно, но на свадьбе собственного сына он поспешно покинул церемонию.

— Шесть часов в дороги — это очень много — продолжал упираться Анжело, поставив кружку. Он встал и попытался ее обнять, но Сессилия мгновенно попятилась назад.

— Ты же обещал сделать все, о чем я попрошу! — возмутилась Сессилия.

— Но не во вред же тебе, agape mou — пожал плечами Анжело, снова сделав попытку сближения, но девушка лишь обиженно надула губы, чем вызвала у него дикий хохот.

— Ты нашла хороший способ уговорить меня — сквозь смех проговорил он.

Она непонимающе посмотрела на него:

— В смысле?

— Твои губки выглядят настолько обольстительно, что мне хочется… — Анжело понизил голос, и его глаза заблестели от желания.

— Тебе нужен доктор — с притворным убеждением заключила Сессилия, позволив прижаться к его сильной груди — У тебя просто великие аппетиты.

— Что делать? — обреченно вздохнул он — Ты превратила меня, дорогая, в такого монстра.

— Так мы поедем к твоим родителям? — лукаво поинтересовалась Сессилия, положив ладонь на свой живот. Почувствовав толчки, она подняла на него взгляд победителя и добавила: — Ты же не откажешь своей дочери?

Анжело снова тряхнул головой и, отпустив ее, пошел к лестнице. Как только он преодолел пять ступенек, Сессилия закричала ему вслед:

— Анжело, куда ты?

— Боже, женщина — послышался стон бедного мужчины — Ты всегда добьешься своего. Я пойду переоденусь.

— Ты в порядке, дорогая?

Сессилия посмотрела на взволнованное лицо мужа и сжала крепко его руку. Нет, она не была в порядке. Дело не в том, что у нее раскалывалась от боли голова. Старший Габрис покинул обеденный стол, когда они только вошли в дом. Странное чувство теснило ее грудь. Ей казалось, что она не должна делать такой решающий поступок, не посовещавшись с мужем. Вдруг он будет против? Сессилия ни разу не обмолвилась с ним обычным приветствием, а что можно говорить о таком серьезном разговоре? Ведь не каждый знает семейную трагедию Габрисов.

— Да, все хорошо — шепнула ему на ухо девушка и снова выдавила улыбку, слушая истории матери Анжело о детстве во Франции и мечте стать актрисой. Она думала совсем о другом, но кивала в знак согласия.

Служанки приносили разные вкусные блюда, но ей кусок не лез в горло. Сессилия осушила одним глотком холодную воду, не замечая пристального взгляда Анжело, одновременно следящего за жестами матери и наблюдавшего за поведением Сессилии.