Когда смерть разлучит нас… - страница 5
Да, дом их никогда не пустовал. Не исключением стал и этот день, у которого Айрис мечтала урвать хотя бы пару часов сна. После бессонной ночи ее глаза болели и слипались, тело было одеревенелым, все движения — неторопливыми. И вот теперь, выведя старуху в сад под раскидистый платан и опустившись рядом с ней на покрывало, Айрис задремала. Очнуться ее заставили настойчивые прикосновения костлявой руки к плечу, что означало — пришло время взять на себя роль сторожевого пса.
И действительно, во двор неуверенно, словно спрашивая разрешения, шагнула женская фигура, удерживая перед собой корзину с «данью». Поспешно поднявшись и поправив одежду, Айрис направилась к ней на встречу, стараясь при этом выглядеть дружелюбно, что было практически невозможно. И нет, конечно, дело не в том, что женщина нарушила ее сон или что отсутствие этого самого сна поместило на и без того нелогично бледное (при таком-то климате) лицо болезненные тени. Айрис не могла выглядеть для своих суеверных соседей дружелюбно по определению.
Так и теперь, прежде чем произнести приветствие, женщина метнула едва уловимый взгляд на лицо и волосы девушки. Отметка злых богов — песь- коснулась ресниц и брови с левой стороны лица Айрис, а над ухом на фоне темных волос седела тонкая прядь.
— Она ждет вас. — Услужливо проговорила Айрис, тем самым создавая нужную атмосферу: наставница знает все обо всем, а уж о приходе какой-то Агаты, она знала еще до того, как та сама решилась к ней зайти.
— Пусть примет в дар оливковое масло и хлеб. — Почтительно ответила Агата, после чего вручила Айрис корзинку, а сама неторопливо, словно приближаясь к алтарю самой Геры, прошла к покрывалу, на котором сидела маленькая, костлявая старуха.
Спускаясь в кладовую, Айрис смотрела себе под ноги, но не видела ступенек. Перед глазами стояло знакомое лицо женщины, приходившейся матерью той, которую Айрис некогда называла своей подругой. Но то было давно, четыре года назад. И как бы небрежно Айрис не относилась к времени, тот год, день и час она запомнила с ненавистной теперь отчетливостью. И этот визит Агаты к наставнице… хотела бы она не знать, что именно означало появление матери Таи сегодня. Но ведь весь полис только об этом и говорил последние несколько дней.
Догадки превратились в несомненное знание, когда Айрис вернулась к платану, присаживаясь рядом с Мортой. Старуха еще разговаривала со своей посетительницей, тогда как девушка принялась расчесывать длинные, седые и очень тонкие волосы ведуньи.
— Да будет благословен богами союз твоей дочери и этого замечательного юноши. — Прохрипела Морта, величаво смотря в пустоту. — Как его имя еще раз?
Айрис напряглась. Бить по больному не было в привычке Морты, и если она прибегала к этому методу, его стоило воспринимать как горькое лекарство, а не нож в спину. Подлая — это не про Морту. Просто старуха знала, что Айрис до сих пор не переболела своей растоптанной любовью и потому при каждом удобном случае напоминала девушке о ее унижении и утрате, дабы когда-нибудь это воспоминание стало привычным. Дабы она свыклась с ним, и не вздрагивала каждый раз на слове:
— Сет.
— Ох, я много слышала о нем. — Ласково отозвалась Морта, кивая. — Да, замечательный юноша. Поговаривают, что он первый красавец у нас, не так ли?
— Как и Тая первая среди девушек. Прекрасная пара. А какие у них будут малыши! — Агата утирала слезы умиления. — Если бы вы только могли видеть…
— Сердце мое видит куда больше. — С пугающей улыбкой Морта приложила ладонь к груди. — Не тревожься, они получат то счастье, которое заслужили. И, конечно, я помолюсь богам за твоих детей. Будь спокойна.
— Спасибо. Спасибо, госпожа. — Прошептала женщина, целуя старческую руку. — Прошу тебя, навести мой дом сегодня, и тогда мы отметим двойной праздник.
— Умирающим калекам не место на празднике жизни, дитя мое. — Прошамкала беззубым ртом Морта. — Торжество юности и любви оскорбит мое присутствие.
— Как можешь ты говорить так, госпожа. Как можешь…
— Но успокойся, дочь моя, отказывать тебе в этот день не посмели бы даже боги.
— О, спасибо, спасибо!