Когда тебе пятнадцать - страница 25

— Слава богу, у меня поклонников нет, — сказала Таня.

— Да, конечно, — не очень искренне согласилась Ольга Борисовна, — в известном смысле — нет. Еще рано… Танюша, взгляни, пожалуйста, какие туфли лучше подойдут к платью, черные или коричневые?

Таня поднялась со стула, вошла в комнату.

— Лучше подойдут фиолетовые.

— Где же взять, — вздохнула мама.

— Купи. Будет еще одна пара.

— Это не так просто — найти фиолетовые, — не обратив внимания на иронию дочери, озабоченно сказала Ольга Борисовна. — Значит, говоришь, знаток искусств?

— Олег Чинов. Мальчик с хорошими манерами и, наверное, с блестящим будущим.

— Из вашего класса?

— Угу.

— И кто у него отец?

— Не имею понятия. Наверно, какой-нибудь начальник. Кстати, тетя Олега работает в костюмерной вашего театра.

— Вот как! А фамилия? Шмелева?

— Все может быть. Ужасная сплетница.

— Тогда не Шмелева. Значит, Инночка. Непременно поинтересуюсь. Так что же этот знаток — интересуется театром?

— Идет сегодня на премьеру.

— И тебя пригласил?

— Я отказалась.

— Напрасно. — Ольга Борисовна надела коричневые туфли на высоком каблуке, прошлась по комнате, со всех сторон оглядела себя в зеркало. Осталась довольна. Подняла глаза на дочь: — Правда, элегантно?.. Так ты напрасно отказалась, — повторила она. — Лично мне спектакль не нравится, роль у меня ужасная, реплики плоские, играть нечего… Но я на твоем месте пошла бы. Хотя бы просто из любопытства — посмотреть, как твоя мама все же вышла из этого трудного положения. Из никчемной пустой роли сделала…

— Конфетку, — подсказала Таня.

— Вот-вот. И не надо скепсиса. Одиннадцать лет на сцене. Кое-чему научилась. Если помнишь, в прошлом номере «Театральной жизни» было упомянуто и мое имя. Естественно, в положительном смысле. Одна ты, милочка, не ценишь. Совсем перестала интересоваться моими успехами.

— Мамочка, — сцепив пальцы, клятвенно произнесла Таня, — обещаю: я непременно буду интересоваться. И обязательно посмотрю, какую конфетку ты сделала из этой неблагодарной роли. Но в другой раз. Я еще уроки не выучила.

— Нет, нет, этого я не понимаю! Ты невозможна! — Оскорбленно подняв плечи, Ольга Борисовна скрылась в своей комнате…

Через несколько минут Таня услышала, как в передней хлопнула дверь. Даже не сказала, что уходит, не попросила пожелать ей «ни пуха ни пера»… Вот денек: Олег обиделся, теперь — и мама.

Нехорошо получилось: в гости к Гудину напросилась, а мамина премьера — из головы вон. Оплошка вышла, как у тех синоптиков. Только они дождь обещали, а вместо дождя солнце выглянуло, всем радость. У нее же наоборот: в гости пора отправляться, а настроение самое препаршивое — лечь бы на тахту и никуда не ходить, а может, и поплакать.

До слез не дошло. Однако сама затея — сходить к Косте домой, познакомиться с матерью и сестренкой, а главное, с отцом, который, видно, и в самом деле пьяница, «пьет по-черному», как выразился Курочкин, — затея эта вдруг показалась Тане наивной, ненужной, просто глупой. Какой в этом смысл? Чем может помочь? Это нее беда, большое горе в семье. Да разве мало таких. То и дело пишут в газетах, телевидение ведет специальные передачи. Говорят: всемерная проблема, болезнь века.

Знала бы мама, по какой причине ее дочь не захотела пойти в театр! Обида была бы смертельная. А Олег бы пронюхал — вот взыграла бы в нем оскорбленная гордыня!

Олег ладно, не в счет, но мама… Ведь и правда, они все больше и больше отдаляются. Почему? Несходство характеров? По-разному смотрят на жизнь? Или Таня чувствует бабушкино отношение и держит ее сторону? А если это невольная месть за погибшего отца? Но разве мама виновата? Видно, не очень все-таки любила его? А можно ли за это винить? Чувство, наверное, сродни тому же настроению — хрупко и переменчиво.

Таня поймала себя на том, что, пожалуй, впервые так серьезно и прямо задает себе эти трудные вопросы. «Бабушка говорит — взрослею. Сложности жизни стараюсь постичь, — думала Таня. — А как их постигнешь? Вот собралась в гости, пряников накупила, а сама… раскисла, разохалась: чем помогу, глупая затея! Аж противно! Да пусть и не помогу, но раз обещала…»