Когда вырастали крылья - страница 15
Картина несколько прояснилась, когда они прибыли в Могилев-Подольский. Генерал Щербачев отказался принять делегатов, вернувшихся в Яссы, и сообщил по телефону Геккеру, что не может освободить Рошаля, так как тот арестован румынскими властями. Генерал заявил, что при сложившейся на фронте ситуации румынские части ему уже не подчинены. Геккер спросил Щербачева, где находится сейчас Баранов, и тут командующий оборвал разговор по телефону.
Чтобы предупредить Баранова, Геккер погнал секретаря ревкома Ванюшу Панина в Романы. Ванюша оседлал самого резвого коня. От Могилев-Подольского он скакал таким бешеным аллюром, что запаленная лошадь не выдержала и пала под седоком на полпути. В Романы Ванюша проник затемно. Болели натертые ноги, но он обошел всех знакомых солдат. От них узнал об аресте комитетчиков, о бесчинствах румынской военщины. Оказывается, кто-то уже предупредил румын, что Баранов подался в Романы, и здесь готовили над ним расправу. Никакого представителя Центральной рады в Романах, конечно, не было.
Румынский фронт окончательно развалился. Пришла тревожная весть о наступлении немцев. На Украине, почуяв безвластие, разгулялись разбойничьи банды самозванных атаманов. Баранов и Геккер стянули в Могилев-Подольский десять тысяч добровольцев. Это была Красная гвардия, созданная Военно-революционным комитетом бывшей восьмой армии, и теперь, по приказу из Центра, она готовилась к походу на север.
А на севере уже разгоралась гражданская война.
Новый, восемнадцатый год занимался над Россией в огнях пожарищ.
5
Лишь месяц спустя, под Уманью, Баранов и Геккер узнали о расстреле Семена Рошаля.
На глухом полустанке Баранова и Геккера задержала необычная охрана - китайская. Русского языка китайцы [36] не знали, никаких мандатов не признавали и доставили задержанных в штабной вагон, к своему комбату, который, к счастью, оказался не китайцем. За грубо сколоченным столом сидел красивый парень с густой копной смолисто-черных волос. По внешнему облику трудно было сразу определить - русский он или украинец, молдаванин или еврей. Баранов и Геккер представились, показали свои документы.
Парня звали Якиром. Фамилия бывшего члена Бессарабского губревкома была знакома Баранову. Якир организовал первый в Кишиневе красногвардейский отряд, а теперь командовал батальоном китайцев, добровольно перешедших на сторону революции и принятых в состав Тираспольского красногвардейского отряда.
Курс движения у всех один - на север.
Заговорили о китайцах.
- Как же вы ими командуете? - спросил Геккер Якира. - Лопочут бог весть что… Немой батальон!
- Зачем немой? - обиделся Якир. - Они отлично понимают, что к чему. И службу свою знают. На Румынском фронте офицеры поиздевались над ними, просветили, можно сказать. А слово «Интернационал» на всех языках звучит одинаково.
Знал Якир лишь несколько китайских слов, однако понимал своих бойцов настолько, что смог по их рассказам зримо представить себе расстрел одного большевика. Китайцы показали Якиру на карте место, где они работали у румын на рытье окопов. Мимикой, жестами, искусно подражая звукам, они горячо объясняли своему комбату, как однажды ночью побежали на выстрелы к оврагу, но увидели только верховых, ускакавших к Унгенам. А утром в овраге нашли труп убитого.
Якир с грустью сказал:
- Все время твердят мне: «Ты комиссар, там комиссар». И показывают, что тот, расстрелянный под Унгенами, тоже был молодой, на меня похожий. Носил такую же кожанку…
Баранов побледнел. Геккер заметил это, стал разубеждать: каких только небылиц не услышишь на войне!
- Это был Рошаль, - глухо сказал Баранов. - Питерский комиссар Рошаль. - Пытливо глядя на Якира, спросил: - Сколько вам лет, товарищ?
- Двадцать. Уже исполнилось двадцать. [37]
- И ему было столько же… Черноволосый, в кожанке…
Баранов и Геккер молча распрощались с Якиром. Вместо долгих напутствий - короткое, сильное рукопожатие. Так расстаются молодые люди, не озабоченные тем, когда и где сведет их опять судьба.
Да и кто знал тогда, как сроднит революция судьбы юных своих сыновей?
Коммунисты