Когда зацветут тюльпаны - страница 8

Мать молча собрала дочь в дорогу, обняла, поцеловала и тихо напутствовала:

— Счастливо тебе, девочка.

Она не поехала на вокзал, а дочь не осуждала ее за это — лишнее расстройство, а проститься можно и дома. С любовью и жалостью к своей маме уехала Галина в Москву…

…Возвратилась она в Бугуруслан, этот маленький город нефтяников на Кинеле, уже молодым инженером. Здесь она и встретилась с Гурьевым.

Любила ли она Гурьева? Первое время, кажется, любила. Во всяком случае, он нравился ей. У них были общие интересы: она работала начальником участка, а он — главным инженером конторы бурения. И семейная жизнь складывалась будто как нужно. Но вскоре появились и разногласия. Она знала, что они неизбежны, но не предполагала даже, как остро и болезненно будет воспринимать их. Началось с пустяка: не посоветовавшись с нею, Никита нанял домработницу — толстую, неопрятную старуху, чрезмерно любопытную и жадную.

— Неужели ты не понимаешь, что унижаешь меня перед этой… старой женщиной? — сказала Галина, когда осталась с мужем наедине. — Разве я не в состоянии смотреть за квартирой, не сумею приготовить завтрак, ужин?

— Ты неправильно поняла меня, — оправдывался он. — Мы все время пропадаем на работе, обедаем кое-как и где придется… Это же для нас лучше — домработница…

Галина горько усмехнулась.

— Это лучше для тебя, а не для меня. Ты прекрасно знаешь, что на обед я не могу приходить.

— Поверь, Галина, я хотел… думал, что тебе легче так будет…

Галина вспыхнула:

— Если ты видишь, что я устаю и не успеваю управляться с уборкой в квартире, со стряпней, так будь добр, помогай жене, а не перекладывай свои обязанности на плечи старухи!..

Гурьев побледнел. Сощурив близорукие глаза, он грубо выругался и процедил сквозь плотно стиснутые зубы:

— Я женился не для того, чтобы возиться с кастрюльками. Может быть, ты заставишь меня стирать белье, мыть полы?.. Красиво это выглядело бы, представляю себе…

Они поссорились. Галина проплакала всю ночь.

От услуг старухи отказались, но в отношениях супругов что-то изменилось, появилась необъяснимая настороженность, ожидание чего-то.

Вскоре произошла и вторая ссора, еще больше разъединившая их. В тот день Галина опять задержалась на работе (это часто случалось) и пришла домой поздно вечером. На улице лил затяжной дождь, дороги развезло, и ей пришлось идти с работы пешком. Промокшая, уставшая, она остановилась на пороге и крикнула утомленно-весело:

— Никитушка, спасай, тону!

Муж не ответил. Он сидел за круглым столом и читал газету, закрыв ею лицо.

— Никита, — позвала она опять и растерялась. — Ты почему не отвечаешь?

Никита молчал, словно его не было в комнате. С нее ручьями стекала дождевая вода, и на полу образовались грязные лужицы. Переминалась с ноги на ногу и ждала ответа. Но Никита молчал. И вдруг она почувствовала себя такой одинокой и ненужной здесь!.. Захотелось повернуться и уйти — в ночь, в дождь, куда глаза глядят.

— Ты меня слышишь? — спросила она совсем тихо.

— Слышу, — донесся из-за газеты равнодушный голос.

— А почему же молчишь? Что-нибудь случилось?

— Нет, ничего не случилось… Я просто очень устал и проголодался. Пришел домой, а поужинать нечего…

— Та-ак, — протянула она, чувствуя, как в груди закипает что-то горячее и тяжелое. — Он устал… А я… а рабочие с дальних буровых, думаешь, не устали?

— Что ты хочешь сказать? — спросил он, складывая газету.

— А то… Почему не выслал трактор с будкой? Мы по такой грязище шли… Ведь тебе три раза звонили, и ты обещал.

— Тракторов мало. Ты об этом знаешь не хуже меня. А те, что есть, были посланы на другие буровые.

— На какие?

— На левобережье Кинеля. Там заливные луга…

— Но ведь мы за лугами… Двенадцать с лишним километров!

— Оставим этот бесполезный разговор. Я хочу есть. Ужин готов?

Она молчала и со слезами на глазах смотрела на него.

— Я спрашиваю, ужин готов?

Что она могла ответить? Ничего. И она промолчала. Ее жгла обида, все в ней бунтовало, но она почему-то промолчала. Быстро сбросила с себя промокшую одежду, умылась, насухо вытерлась чистым полотенцем и начала готовить ужин.

А через неделю или две после этого, когда она точно так же задержалась на работе, Никита прямо заявил ей: