Когда же мы встретимся? - страница 10
— Тебе же еще год, — сказал Егорка.
— Мой друг, талантливому актеру учиться не надо. Сапожному делу учатся, а мы от природы. Что с горы не дано, в аптеке не купишь.
Димка молчал. В минуты переживаний ему стало заметней, что Владьке никто не нужен, лишь бы провести время да еще и выпить на чужие денежки. Он теперь после провала ни во что не ставил Димку, и тот это почувствовал. Как будто уже во всем, во всем был Димка отныне ничтожен и пуст. Зато Владька без конца заигрывал с Егоркой.
Егорка был расстроен пуще друга.
— Что будем делать? — спросил он.
— Полежим, — ответил Димка. — Куда идти-то?
— Куда-нибудь в парк, к черту на кулички.
«Эх, — хотелось ему вздохнуть, — как подвел ты меня. Как бы мы жили вместе! Одному в Москве мне плохо будет. Ну, Никита, так он в университете…»
— Мальчики, — напомнил Владька, — магазин рядом. Я могу сбегать. О-о!
Сзади стоял Мисаил. Пиджак свисал с его плеч.
— Морды! — закричал он и воздел руки. — Я чувствую, у нас опять складывается прекрасный вечер воспоминаний. У меня стало хорошо на душе, вы слышите, у меня стало хорошо на душе, как только я увидел вас. Меня с утра тошнило, я кончался, жизнь не мила, я хотел звать попа; потом сообразил, что это я триста грамм сметаны хватил, и пошел в парную. Меня развезло. Я снова жизни полн, таков мой организм! Как будто с меня сияли гробовую крышку и сказали: «Вставай, ты еще нужен миру для разнообразия».
— Мисаил, конкретней, — сказал Владька. — Магазин рядом.
— Я не пью, бог с тобой. Я зарабатываю меньше всех.
— Кончай ныть, — сказал Владька. — Давай пятерку.
— Нет у меня. Я не пью. И не уламывай! Знаешь, что я слабохарактерный, все равно не дам! Кстати, довожу до сведения любителей художественного слова: у меня меняется адрес. Слушать стихи Баркова приходите на улицу Ермоловой.
Егорка лег на постель, подложил руки за голову. Он устал. Димка тоже сидел тихий, слушал и не слушал.
— Что вы задумались, морды? — спросил Мисаил. — Я забыл, как вы? Прошли на второй тур?
— Нет, — сказал Димка.
— Я тебе говорил, не ходи без меня.
— Меня ждет прекрасная женщина, — сказал Владька. — Вы мне надоели.
— Ты ей тоже, — сказал Мисаил.
— Я иду к прекрасной женщине!
— У тебя не было еще ни одной красивой бабы. Я видел. И почему ты любишь таких толстых? У тебя крестьянский вкус.
— Я иду к прекрасной женщине!
— Уходи скорей, ты меня иссушил, все равно не дам ни копейки. Иди к своей продавщице. Продавщицы оценят твою смазливость, но, поверь, ни одна интеллигентка тебя близко не подпустит.
— Ты так думаешь?
— Уйди, я припадочный!
Они остались втроем.
— Мисаил… — спросил Димка.
— Я для тебя дядя Миша… Ты не Владька, у тебя есть душа. Мне больно слышать это от тебя. Ну?
— Да я так… хотел сказать, что делать неталантливым?
— Оттирать талантливых. Можно не быть талантливым, но способным.
— Как понимать?
— Человек пилил на скрипке и хотел в Большой театр. Таланта ни на грош, а способности не занимать. Устроился директором филармонии в Орле. Умей себя преподнести! Первая заповедь: охаивай талантливых. У способных предложение так и строится: не успеет сказать о ком-то «да», как тут же «но».
— Разве Владька не талантливый?
— Он разгребает себе дорогу локтями. Он пойдет по одной дороге с теми, на кого любят наводить тень. Господи! Святая простота. Сибирские валенки! Да я не отстану от вас, пока не выучу правилам современной жизни. Я полюбил вас, клянусь невинностью. Я буду путеводителем. Только поклянитесь, что вы меня не оставите. Егорка, клянись, морда!
Егорка спал. Ему снились последние домашние дни на берегу Оби: он с друзьями шел в гору и, обнимая Димку, говорил об отъезде, о той будущей жизни, которую загадали однажды.
Вспомним же первое расставание с друзьями в те ранние годы, когда мы свято надеялись, что будем жить вместе всегда. Ничто, казалось, не разобьет нас, мы вечно будем юны в своей верности. Если жизнь оскорбит вас, то придет друг и спасет, потому что в нем больше правды. Если женщина тебя не полюбит, друг успокоит и скажет, какой любви ты достоин.
Димка уезжал. Чемодан стоял на полу.
Всего каких-то двадцать пять дней прошло. А что-то случилось. Вроде бы всем еще хватало счастья, кроме него, Димки. Самым же счастливым в его глазах был, конечно, Егорка. Успех достался ему без усилий, на Егорку поспешно обращали внимание, чем-то притягивал он и при этом сохранялся простым и забавным, как дома в Кривощекове. Тетушки с киностудии звали его на пробу в эпизоды, Лиза ворковала, Панин улыбался. А Димка уезжал непризнанный, и эта роль лишнего убивала его.