Кокосовое молоко - страница 11

— Рта? Да у вас целый ртище с огромными собачьими клыками и…

— Так точно, сеньор насмешник, — и она убегает на кухню за тамалями.

Мы ужинаем. Во дворе гости — группы и неразлучные парочки — тоже едят тамали. Юноши говорят вполголоса, и глаза у них блестят. Девушки слушают их, нежные, улыбающиеся, робкие.

Здесь царит искренность, доверие, скромность, но самое главное — жизнерадостность.

От «Молока тигрицы» сеньора Томаса становится откровенной. Воспользовавшись случаем, я прошу ее:

— Расскажите же мне ту историю!

— Какую?

— Про волшебную птицу.

— Про сигуамонту? Уж будто вы не знаете… Ну и хитрец!

— Нет, сеньора, для меня все это ново.

— Ну, тогда слушайте. Сигуамонта — птица нехорошая, но некоторым мошенникам она приносит пользу. Мой тата[8] рассказывал мне, что он видел эту птицу; она похожа на птицу гуаусе и прилетает петь к дорогам. Ну, а еще рассказывал он мне то, что вам очень понравится. Если девушка не уступает своему возлюбленному, он знает, что ему нужно делать: поухаживать за сигуамонтой.

— Как это?

— Да очень просто, как за женщиной. Он долго улещает ее словами, а если нужно, то и угощением. Да вы это лучше меня знаете, сеньор соблазнитель. Ну, хорошо! Сигуамонта сначала не обращает на него внимания и продолжает петь, точно ее эти ухаживания вовсе не касаются. Но постепенно она начинает немножко кокетничать и согреваться. И, наконец, уступает, и в доказательство спускается с ветки. Тогда мужчина должен расстелить на земле новый платок. Сигуамонта полетает, а затем сядет на платок и с ужимками дурной женщины выбросит любовный камешек. Этот-то камешек и нужен мошенникам для соблазнения девушек. Мужчину, который носит в кошельке камень сигуамонты, любят все женщины. Теперь вы понимаете, в чем тут дело? Вас это устраивает?

— Да, неплохо. Но скажите, знаете ли вы хоть один случай, который бы подтвердил это?

— Что?

— Правдивость того, что вы рассказываете.

— Ну еще бы! Не кто иной, как моя племянница Кармен, попалась таким образом.

— Как?

— Да так. Кармен на того парня, который ей достался, и внимания не обращала. Как этот болтун Леонардо за ней ни увивался, ничего. Кармен на него и смотреть-то не желала. И вот колдунья Бенита Пинтин посоветовала ему достать камешек. Этот парень — будь он проклят! — раздобыл его. И Кармен, такая честная, вскоре стала настоящей распутницей. Сначала сошлась с Леонардо, а потом и с другими. Но не будем говорить об этом, мне неприятно.

— Вы правы, сеньора, не будем говорить об этом.

Во дворе все еще играет музыка. Кажется, парочки готовы танцевать до петухов.

Я смотрю на часы. Два часа ночи.

— Сделай одолжение, дружок, — говорю я Лупе, — распорядись, чтобы привели моего мула.

— Вы уже уезжаете?

— Уезжаю. Когда мы увидимся снова?

— Завтра. Моя нана, как всегда, побеспокоит вас, чтобы вы подсчитали, сколько она продала кофе.

— С большим удовольствием буду ждать ее. Но, послушай, почему бы тебе не прийти вместо нее?

— Да вот потому.

— Дикарка! Придется мне купить камешек сигуамонты. Не знаешь ли, кто его продает?

— Сумасшедший!

Я прощаюсь со всеми. С грустью говорю «до свидания!» в ответ на сердечные и искренние слова.

Мул хорошо знает дорогу; он везет меня самой короткой тропкой. И вскоре я теряю из виду дом этих хороших людей.

На повороте кофейной плантации до меня долетают, как бы догоняя меня, хрустальные нотки женского голоса. Я останавливаюсь, чтобы послушать. Звучат аккорды гитары. Хорошо знакомый мне милый голос приносит на крыльях своей восхитительной музыки слова романса «Старая любовь».

Мною овладевает странное душевное волнение, неведомое мне ранее чувство грусти и одиночества, трепет желания, которому я не знаю имени.

Разве есть еще такие люди, как они!

Солнце уже закатилось.

В тот вечер индейцы из предместья Асунсьон лихорадочно отыскивали всякие звонкие погремушки, чтобы «помочь луне» в предстоящем затмении. Говорили, что начнется оно в двадцать один час две минуты три секунды. Это предсказал, как и подобало ему, школьный учитель, хорошо осведомленный по календарю.