Кокосовое молоко - страница 13

— Неважно, деньги для этого и существуют! — заявлял жених, наслаждаясь своим триумфом.

Гости выпили лишнего. К началу банкета все ученые адвокаты были уже вдребезги пьяны. И тут началось такое, чего и в сумасшедшем доме не увидишь. Так как среди столичной «золотой молодежи» было принято бить на свадьбах тарелки и бокалы, гости из Сонсонате и Исалько решили последовать примеру этих модников и… они швыряли во двор все, что было на столе.

Сначала ньо Гойо поразило такое безобразие, но друзья объяснили ему, что это последний крик столичной моды. Тогда он пришел в восторг и захотел отличиться. Он заявил, что в его доме не должно остаться ни единой целой вещи.

— Ну-ка, кто разобьет с большим шиком все эти зеркала!

Удар бутылкой. Другой, третий, четвертый… Так было покончено с зеркалами, которые ньо Гойо взял напрокат в парикмахерских Исалько.

В пять часов вечера из Сонсонате прибыл другой трамвай, своеобразная скорая помощь. Гостей выносили на носилках и в гамаках.

Вот какой был банкет!

Но мало того, в девять часов, как было объявлено, должны были состояться танцы. В вечер лунного затмения. Игра случая.

Необходимо пояснить, что танцы устраивались для земляков. Это была подачка соплеменникам: ведь на банкете присутствовали только ученые друзья жениха.

Пришло время танцев.

Дом наполнился индейцами. На них были новые сандалии и штаны «ремаче».

Для того чтобы протрезвить ньо Гойо, пришлось облить ему голову туалетной водой. Однако и после такого омовения он чувствовал себя премерзко и ничего не соображал. Даже во время затмения он не смог подняться с единственного, оставшегося целым гамака.

Наступил час затмения.

Нужно было «помочь луне». Что ж, так и поступили. Индейцы хватали, что попадалось под руку: тазы, кувшинчики, порожние жестянки… И началась какофония! Поднялся такой адский грохот, что мы все чуть не оглохли. Но нужно было помочь луне. Индейские гости, пожалуй, оказались шумливее, чем гости из Сонсонате. Но… нужно било помочь луне.

После затмения мы пропустили соответствующее количество рюмок гуаро, чтобы отпраздновать избавление страдалицы, и отдались очарованию танцев.

И тут мать невесты, недоверчивая старуха, упорно отказывавшаяся от вина, вдруг закричала душераздирающим голосом и стала бегать по всему дому. У нее был такой расстроенный вид, что мы тут же догадались о катастрофе.

— Херонима! Херонима! — вопила старуха.

Ни слова в ответ. Чомита тоже скрылась, как луна во время затмения.

Мы искали ее по всей округе. Можно себе представить, какая поднялась суматоха! Но никто ничего о ней не знал.

Как же отыскать Чомиту, черт возьми! Позже мы узнали, что плотник поджидал ее за каменной оградой, а во время затмения усадил на круп своего серого в яблоках жеребца. Об этом они еще заранее договорились.

Среди индейцев существует поверие, что, если не помочь луне во время затмения, будет неурожай. Возможно, индейцы и правы. Подтверждением этому явился случай с ньо Гойо. Опьянение помешало ему «помочь луне» — и вот он потерял свой «урожай». Беде, несомненно, суждено было приключиться.

К тому же ученые адвокаты переколотили бутылками все зеркала — этого тоже нельзя забывать.

Ах, как жалко зеркал! И Чомиту тоже жалко!

Когда я познакомился с известным рассказчиком Феликсом Чамулем, этот глубокий старик был в расцвете своего таланта и у него было много почитателей.

Но, кроме славы, ньо Чамуль ничего не имел, как и все ученые люди. В Исалько немало жителей, даже неграмотных, владеют небольшими усадьбами, а есть и настоящие богачи, но Чамуль всю жизнь прожил в крайней бедности. Местные буржуа всегда считали его богемой.

Ньо Чамуль жаловался, что едва зарабатывает себе на пропитание. А трудился он много. Он обучал молодежь за ничтожную плату своему искусству рассказа, а когда ученики засевали свои кукурузные поля, делал различные сосуды из тыквы.

В самом деле его заработка едва хватало на пропитание. Причина этого заключалась в том, что, как и у всех ученых людей, у ньо Чамуля была своя слабость, хотя ее вполне можно извинить.

— Ну, как у вас аппетит? — спрашивал я всякий раз, когда приходил навестить его.