Кольцо Афродиты - страница 6

стр.

Впереди, где коридор делал поворот, промелькнула небольшая тень. Что поделать, даже к подобным сюрпризам бедная девушка давно привыкла. На каждой стоянке в портах на борт «Исследователя» проникали крысы. Эти твари замечательно приживались на судне в хитросплетениях труб, кабелей, находили себе пропитание в провизионных кладовых и на камбузе, устраивали шумные бои между собой и свадьбы в закрытых от человеческого глаза укромных уголках и отсеках.

Обезображенные крысами экземпляры редких пород рыб и морских птиц, хранящиеся на судне в качестве будущих музейных экспонатов, стали главной причиной войны команды «Исследователя» с мерзкими и страшно прожорливыми тварями.

Джек Ван Столлен, океанограф из Амстердама и по совместительству таксидермист – специалист по выделке чучел, стараясь уберечь экспонаты, устанавливал хитроумные ловушки и петли. Но все было тщетно! Количество крыс не уменьшалось, они плодились не хуже кроликов, да и размерами зачастую не уступали им.

К чему же Дайана еще привыкла тут, на судне, кроме отвратительных тварей? Пожалуй, к полному отсутствию друзей. Флоренс, Кэтрин и Стивен – бывшие одноклассники, понимающие ее с полуслова, оказались теперь далеко. Не было рядом Питера, замечательного парня, обладающего потрясающим чувством юмора, умеющего танцевать спортивный рок-н-ролл.

Где-то там жил себе поживал Реджинальд Кларк, милый зануда в круглых очках, читавший ей стихи по любому поводу и без повода. Отсутствовала и Сьюзен Хиллоу, с которой можно было болтать о всякой чепухе до утра, потягивая из высоких стаканов апельсиновый или грейпфрутовый сок. Причем чудачка Сьюзен любила в свою порцию сока обязательно бросить щепотку имбиря или ванилина…

Кроме отца, Дайана ни с кем не могла поговорить по душам. Народ на судне относился к ней хорошо, тепло, по-доброму, и все же тоска по дружескому общению ее здорово донимала.

Да, на судне было немало молодых женщин, но они держались в стороне от скромной дочери начальника экспедиции, который одновременно являлся к тому же еще и капитаном.

И потом все они крутили романы на берегу, затем расставались со своими мужчинами и сходились с другими. В экспедиции же при случае только и говорили о своих победах, поражениях и впечатлениях. Рассуждая о мужских качествах, они порой называли вещи своими именами. Дайане, иногда невольно слышавшей это, почему-то становилось стыдно, и она краснела, вызывая у них понимающие улыбки. По ее представлениям каждая девушка должна иметь только одного жениха, а каждая женщина – одного мужа. Так что близких друзей у нее на судне не было.

Думая об этом, Дайана приближалась по коридору к аппаратному отсеку – водяной тюрьме, вслушиваясь в каждый звук, вглядываясь в любую движущуюся тень.


Отчего-то ей вспомнился первый день в море. Она тогда стояла на верхней палубе, борясь с начинающимся приступом морской болезни. О, это было такое мучение! Пес Чарли крутился рядом, весело заглядывал в глаза, высовывал розовый язык, словно приглашал: ну-ка, Дайана, побегай со мной! Как он может сейчас веселиться, неужели у собак такой выносливый вестибулярный аппарат?! – подумала она тогда.

Рядом с ней, неслышно приблизившись, остановился ассистент отца. Дайана не хотела никакой компании, а уж тем более общества молодого профессора Казимира Садовского. И совсем не потому, что тот обладал несимпатичной внешностью. Напротив. Этот человек выглядел весьма привлекательно: высокий, возраст – чуть-чуть за тридцать… Его густые светло-рыжие волосы всегда лежали так, словно он только что вернулся от парикмахера. У него был классически прямой нос, а его верхнюю несколько полноватую губу украшали тонкие фатовские усики, подчеркивающие чувственный рот и выразительной формы мужественный подбородок, раздвоенный, как у всех мужчин из рода Радзивиллов…

Профессор любил поговорить о своем благородном происхождении. И в первый же день своего появления на «Исследователе» развесил на переборках у себя в каюте свидетельства собственной исключительности – фамильный герб, генеалогическое древо, портреты прадедов и прабабок.