Кольцо анаконды - страница 20

— Послушайте! У вас есть мать?

— Да, а что?

— Вы любите ее?

— Больше жизни!

— Поклянитесь тогда ее жизнью, что не врете! — Пожав плечами, я выполнил просьбу. Он удовлетворенно кивнул: — Хорошо, валяйте дальше. Только ради всего святого не спешите!

Я подробно рассказал ему о ГДР, где приходилось бывать, и, как умел, о ФРГ.

— Ну, а военные преступники? — перебил он взволнованно. — С ними как?

— Кто что заслужил, тот то и получил.

— Скажем, к примеру, Геринг, Риббентроп, Кейтель?

— Повешены по приговору Международного суда в Нюрнберге.

— А мелкая сошка! Скажем, офицеры или унтер-офицеры?

— Кто не зверствовал, не запятнал себя преступлениями, тот живет спокойно. Трудится, отдыхает, растит детей. Ведь война давно кончилась…

— А что понимают под военными преступлениями? — прервал он, подавшись вперед.

— Как вам сказать… Я, конечно, не юрист, но, насколько мне известно, истребление военнопленных, расстрелы гражданского населения. Ну и тому подобное.

— А если, скажем, человек служил в экипаже подводной лодки. Не командиром, даже и не офицером. Но участвовал в потоплении союзных транспортов, в минировании и обстрелах вражеских портов. Это как? Военный преступник или нет?

— Да что вы!.. — рассмеялся я. — Война есть война. На войне убивают противника. А подводная война особенно сурова, но за честную драку не судят.

— Так я и знал! — воскликнул он. — Стервецы! Подлые лжецы!..

— Кто лжецы?

Он ответил не сразу, видимо колеблясь. Потом махнул рукой.

— Ладно! Теперь вы послушайте…

Незадолго до окончательного крушения третьего рейха подводный рейдер получил приказ войти в небольшой порт, еще не занятый войсками союзников, и принять пассажиров. Поздним вечером на борт поднялся мужчина в штатском в сопровождении шести эсэсовцев и протянул командиру подводной лодки капитану цур зее[8] фон Шерфу конверт. Командир вскрыл конверт, прочел бумагу и, вытянувшись в струнку, отчеканил:

— Я и мой корабль в вашем распоряжении, господин гауляйтер. Приказывайте!..

Затем последовал длительный, многодневный переход через Атлантику. Когда до берегов Южной Америки оставались уже считанные мили, радио разнесло по отсекам обращение командира.

— Офицеры и матросы! Верные сыны великой Германии, с прискорбием я должен сообщить вам горестную весть: наш обожаемый фюрер скончался. Геройски погиб, защищая окруженный вражескими войсками Берлин. Осиротевшая, истерзанная родина капитулировала. Но пройдет время, и Германия встанет из пепла и развалин, чтобы снова бросить гордый вызов миру. На этот раз наверняка!.. Родина и покойный фюрер оказали величайшую честь всем нам, доверив чертежи секретного оружия страшной разрушительной силы… У нас на борту друг и верный соратник фюрера. Его слово— закон! По приказу господина гауляйтера рейдер войдет в устье Амазонки и поднимется вверх по реке в заранее выбранное место, где мы и будем дожидаться своего часа. Когда он наступит, нас известят и мы вручим родине доверенное нам сокровище… Очень может быть, что мы надолго будем отрезаны от мира, но мы обязаны во имя и для блага нашего дорогого фатерланда проявить терпение, выдержку и мужество.

Мой долг предупредить всех членов экипажа о нависшей угрозе. Как явствует из перехваченных радиограмм противника, союзники планируют и осуществляют широкие карательные акции против немецких военнослужащих. В частности, команды подводных лодок отнесены к числу особо опасных военных преступников и поголовно расстреливаются. Особенно зверствуют славяне — русские, чехи и поляки: они жестоко пытают перед казнью… Офицеры и матросы! Умрем, но не сдадимся коварному, безжалостному врагу. Германия превыше всего! Хайль Гроссдойчланд!

Рейдер двинулся вверх по Амазонке. Сезон дождей кончился недавно, и гигантская река разлилась морем. Шли ночами, днем отлеживались на дне. Потом свернули в устье Тапажоса и, поднявшись немногим выше городка Итаитубы, вынуждены были остановиться: путь преграждал порог. Две ночи рейдер лежал на дне, а шлюпки рыскали по реке, подыскивая подходящее место. На третью ночь рейдер всплыл. В кромешной тьме, еле шевеля винтом, он подошел к обрывистому берегу, и капитан сказал: