Кольцо нибелунгов - страница 18

Брюнгильда привязала коня.

— Я хочу есть.

Хакан изумился тому, что дочь не стала вступать с ним в словесную перепалку, как она обычно делала.

— С тобой сегодня что-то случилось?

— Ничего, что может иметь какое-то значение до тех пор, пока ты жив, — таинственно сказала она и направилась к запасам еды.

Король, который терпеть не мог, когда к нему поворачивались спиной во время разговора, пнул дочь под зад.

— Брюнгильда! Я хочу услышать от тебя ответ, иначе всю обратную дорогу будешь налегать на весла! — Именно такое воспитание превратило Брюнгильду в хулиганку.

— Я кое с кем познакомилась, — объявила девушка с настораживающей небрежностью.

Взяв кусок копченого сала, она жадно вгрызлась в него зубами.

— С кем именно? — потребовал ответа Хакан.

— С будущим королем Исландии.

Это была двойная дуэль.

Зажав в левой руке клещи, а в правой молот, Зигфрид сражался с железом, которому он пытался придать форму, положив его на наковальню. Но еще отчаяннее он сражался со своей нетерпеливостью. Искусство кузнечного дела требовало от человека способности к тяжелому труду, физической силы и живучести, чтобы он мог противостоять огню и искрам. Всего этого у Зигфрида было в избытке. Более того, он наслаждался работой. Однако же профессия кузнеца, кроме всего этого, требовала точности, осторожности и умения угадать, когда металл становится идеальным по своим свойствам и любой следующий удар молота может свести все старания на нет. К сожалению, осторожности Зигфриду как раз и не хватало. Иногда ему казалось, что большую часть времени он проводит, переплавляя испорченные им изделия. И все же год от года он становился более опытным. Регин был хорошим учителем — строгим, но терпеливым. Он все чаще оставлял приемного сына в кузнице одного, потому что даже в сотне шагов от него мог определить по ударам молота, с каким успехом продвигалась работа.

Сегодня Регин гордился своим учеником. Зигфрид с удовольствием вытер лезвие остывшей косы кожаной тряпкой. Инструмент получился очень хороший, и он наверняка сослужит отличную службу крестьянину, который его купит. Регин стоял у входа в кузницу и любовался воспитанником, освещенным сиянием раскаленных углей. Юноша даже не надевал кожаный передник, и искры, летевшие во все стороны во время работы, впивались в его голую кожу, но он, казалось, не ощущал боли.

Зигфрид помахал косой налево-направо, словно мечом.

— Осторожно, — предупредил Регин. — Если ты сейчас ударишь лезвием обо что-то, то вся работа пойдет насмарку, ведь металл еще не полностью остыл.

Зигфрид просиял: эти слова кузнеца были для него лучшей похвалой.

— Начну делать еще одну!

Регин покачал головой:

— Сначала — ужин.

— Но я хочу учиться! — запротестовал Зигфрид.

Регин протянул ему влажную тряпку, чтобы юноша вытер пот со лба.

— Ты и так учишься изо дня в день, — сказал кузнец. — Однако нельзя ускорить процесс обучения, как нельзя заставить дерево расти быстрее, если все время его поливать, вместо того чтобы уповать на дождь.

Зигфрид вытер тряпкой лицо и спросил:

— А знаешь, что бы мне хотелось выковать?

Кузнец вздохнул:

— Ну конечно, знаю. А ты, Зигфрид, знаешь мой ответ.

— Но ведь это было бы для меня, а не для войны, — возразил юноша. — Я хочу научиться обращаться с оружием. А что, если сюда явятся солдаты? Мне же придется защищать нас!

— И правда, каждую ночь ворочаюсь, не могу заснуть — так переживаю, что какой-нибудь король захочет завоевать мою кузницу, набитую сокровищами, — проворчал Регин, дружелюбно похлопав Зигфрида по спине. — Надеюсь, до того как он это сделает, мы успеем поужинать.

Зигфрид неохотно отложил инструменты и забросал угли песком.

— Мне не нравится, когда ты надо мной смеешься. Мне ведь исполнилось семнадцать! Я уже мужчина!

Было очевидно, что Зигфрид мечтал о приключениях. Они были ему необходимы. Лес давным-давно стал слишком мал для его сильной и храброй натуры. Юноша напоминал медведя, закованного в цепи. Вкусная пища и забота Регина не могли помочь ему чувствовать себя счастливым. Зигфрид не получал того, что ему было нужно: приключений, подвигов, славы и чести. Кузнец надеялся, что сумеет подготовить мальчика к скромной жизни, как он обещал Лине, но это, судя по всему, было невозможно.