Кольцо ведьм - страница 6

Я купил билет на поезд, взял с собой рюкзак, палатку, котелок и всё то необходимое, что нужно для дикого проживания на берегу моря. Меня ожидала тридцатишестичасовая поездка в Крым.

Ехать к морю на поезде мне было приятно, несмотря на ужасную жару, стоящую в вагоне из-за не открывающихся окон и по-летнему тёплой погоды. Предвкушение скорого отдыха на черноморском побережье приятно щекотало душу. Подъезжая к месту назначения, я с нетерпением всматривался в окно, не желая пропустить тот миг, когда впервые появится море. И вот оно, светло-голубое возле берега, тёмно-зелёное, почти чёрное — у горизонта. Оно искрилось на солнце, маня к себе кажущейся беззаботностью. Поезд под конец своего пути, будто нарочно, еле плелся, дразня своих пассажиров, «черепахой» проезжая мимо пляжей. Расслабленные люди, которых я лицезрел через окно вагона, создавали атмосферу непередаваемого словами отдыха. Такое ощущается только возле летнего моря. Мне хотелось поскорее окунуться в эту атмосферу. И действительно, стал чувствовать, что медленно, но уверенно погружаюсь в неё. Оранжевое настроение охватило меня, и мир тоже окрасился в оранжевый цвет.

На перрон высыпали в нетерпении пассажиры, наконец-то дождавшиеся окончания поездки, их тут же стали обрабатывать предприимчивые таксисты и владельцы комнат под отдых.

Мне спешить было некуда. У меня на руках был Сашкин адрес. Было ещё утро, и я, не торопясь, решил добраться до него пешочком. Заодно и посмотреть город. Я сдал рюкзак в багажное отделение и налегке вышел на привокзальную площадь. Посреди неё возвышался памятник Ленину. Памятник как памятник, таких тысячи по всему Советскому Союзу. Да только здесь, среди отдыхающих, облачённых в шлёпки, майки и шорты, Владимир Ильич в тёплом пальто выглядел как-то не к месту. Я понимал, что ваять вождя в плавках было бы политически неприлично, но можно было бы найти какой-нибудь компромисс и облачить его, к примеру, хотя бы в рубаху. Впрочем, мысли о вожде пролетариата недолго будоражили моё сознание. Я с жадностью рассматривал феодосийские улочки и постройки. Мне казалось, здесь встретился Запад с Востоком. Мешанина стилей, мешанина людей. Беззаботность поглотила меня, я шёл и впитывал здешнюю ауру. Вскоре начались небольшие частные домики. Узкие извилистые улочки то поднимались в гору, то опускались, создавая тем самым особый колорит этих мест. Мне пришлось опросить с десяток представителей местного населения, прежде чем удалось найти улицу, где проживала Сашина семья.

Калитка оказалась запертой.

— Сашка! — крикнул я.

Из постройки во дворе вышла девушка с ребёнком на руках. Она не спеша подошла ко мне и сказала:

— Саши нет дома, он на работе. А вы кто?

— Я его друг, мы вместе с ним служили, в одной роте.

— А… Да, Саша мне рассказывал о тебе, — она улыбнулась. — Меня зовут Оксана, я его жена.

— Саша писал о тебе, — парировал я.

— Он работает недалеко отсюда. Ты его легко найдёшь. Я бы и сама показала дорогу, но… — Оксана кивнула головой на ребёнка. — Артёмка засыпает, и мне надо уложить его спать.

Оксана подробно рассказала, как найти дорогу к работе Саши. И действительно, долго не плутая, я подошёл к кухне какого-то военного санатория. На задворках у служебного входа в белом поварском костюме и колпаке сидел Сашка и курил. Ничего не придумав лучше, я решил его напугать и, подойдя сзади, насколько можно суровым голосом произнёс:

— Это что за курение такое, когда суп убегает?

Сашка лениво повернул голову (видимо, ему было глубоко на всё наплевать) и хотел было удостоить меня презрительным взглядом, уже сделал для этого подобающее лицо, но увидев, кто перед ним стоит, подскочил и бросился мне на шею. Судя по его реакции, он был очень рад встрече со мной.

— Подожди здесь, сейчас я постараюсь побыстрей освободиться. Мне не терпится с тобой поговорить, — он скрылся в чёрном проёме кухни, откуда шёл адский жар, усугубляемый ещё и жарой на улице.

Я присел на то место, где сидел Саша. Ждать пришлось недолго, минут пятнадцать. Саша, уже переодетый, с улыбкой выскочил на улицу.

— Пошли, — сказал он, — познакомлю с моей женой. Знаешь, какая она у меня?