Кольцо ведьм - страница 8

Мне особо спорить и не хотелось. После поезда в море я уже окунулся, а теперь до сумерек мне надо было добраться до места. Так что времени было немного.

Саша изъявил желание проводить меня до автовокзала, и мы пошли за моими вещами. Почти всю дорогу он только и говорил о своей жене и сынишке. Мне было очень приятно видеть, как счастлив Саша в своей жизни, невзирая на то, что нет своей квартиры, что получает он мизерную зарплату и что столько проблем возникло с рождением ребёнка. Он устроился работать поваром и уверял меня, что продуктами они обеспечены, а деньги особо не тратят.

Мы распрощались на остановке. Я залез в автобус, помахал рукой своему другу. К сожалению, больше я его не видел. Он поменял место своего жительства и в следующем году, когда снова я был вновь в Феодосии, то его не нашёл. Мне он не писал, возможно, потерял мой адрес.

Народу набилось много. Автобус с трудом тронулся, выпустив из себя зловонный чёрный выхлоп недожжённой солярки.

Дорога вела через перевал. Асфальт серпантином уходил вверх по живописной горе. Двигатель еле-еле тянул. Автобус медленно, улиткой полз по склону. В салоне стояло ужасное пекло, я находился на задней площадке и подошвами ног чувствовал жар, исходящий от мотора. Но меня это не особенно беспокоило, так как все чувства были заполнены новыми ощущениями: горы, люди, автобус, море — всё это по-детски волновало меня. Я впитывал в себя атмосферу этих мест, купался в своих чувствах, отдыхал и был счастлив.

Добравшись до Планерского, я вышел на свежий воздух. Несмотря на жару, после автобуса он казался прохладным. Взвалив на себя рюкзак, я отправился, как и советовал Саша, в направлении города Орджоникидзе, держась побережья.

Стройплощадки и бетонные оградительные береговые сооружения, которые были не столь впечатляющи, как в Феодосии, вскоре сменились естественностью пейзажа.

Красота этих мест меня поражала. Я мог идти долго, не чувствуя усталости, и всё благодаря той чудной природе, что меня окружала. Не думаю, что в Москве, где-нибудь в районе Таганки или Тверской, вот так легко я мог преодолеть такое расстояние без устали, а тут я ещё нёс рюкзак.

Чем дальше я шёл, тем меньше встречалось отдыхающих. Пляж становился уже, скалы ближе подходили к морю. Вскоре я подошёл к полосе между морем и скалами, которая была завалена огромными каменными глыбами. По ним вела едва заметная тропинка. Я с восторгом вступил на неё. Не знаю почему, но горы со скалами меня словно пьянили. Необычайно радостное чувство поглотило меня, как безумец я прыгал с камня на камень, которые были неимоверно больших размеров, не боясь свернуть себе голову или шею. Мне казалось, я чувствую эти камни, они явно берут меня под своё покровительство и со мной здесь ничего не могло случиться, надо только довериться им. Когда глыбы закончились, передо мной открылся небольшой пляж из серой глины и песка, усеянный галькой и камнями. Там стояло несколько палаток и люди загорали и купались абсолютно голыми. У меня это вызвало какой-то непонятный всплеск эйфории. Я никогда не видел такого. Люди, не стесняясь, ходили голыми, и никого это не беспокоило и не нервировало. Напомню, шёл 1987 год и про нудистские пляжи я никогда тогда не слышал. И тут же решил: остановлюсь здесь.

Место оказалось очень удобным. Оно находилось в бухточке, поэтому море в районе пляжа было спокойным. Здесь не дул сильно ветр, от него защищала высокая, почти отвесная гора. Из-за относительно сложного пешего перехода случайные люди на пляже появлялись крайне редко.

Я скинул с себя рюкзак, сбросил всю одежду, что была на мне и с неописуемым восторгом с разбегу прыгнул в воду. Здесь буквально через пять метров было уже достаточно глубоко. Меня это устраивало, не люблю пологого дна. Пока дойдёшь до глубины, купаться уже нет никакого желания.

Я вышел на берег. Единственное, что меня беспокоило, это где брать пресную воду. До Планерского бегать слишком далеко. Почти возле каждой палатки, которые здесь стояли, я видел канистры с водой. Я подошёл к нудисту, который лежал в ленивой истоме, и, поздоровавшись, спросил: