Колдун - страница 13

Я проснулся очень рано. Все в доме было тихо, за окном белел туман. Я вышел. Во дворе, в дальних углах над травой двигалась зыбкая белесая дымка; в саду туман был материальнее, по коридорам между кустами он плыл сквозь забор к лесу. Калитка была распахнута. Я пошел по тропинке и вскоре на привычном месте, на обнаженных корнях сосны, выпиравших из земли в форме ампирных ножек стола, увидел Риту. Она сидела, опустив голову, так что не было видно глаз; руки безвольно покоились на коленях.

— Что ты тут делаешь в такую рань? — удивился я.

— Просто так, — ответила она. — Проснулась и все... Сегодня уезжать...

— Тебе в самом деле очень хочется в лагерь?

— Нет.

— Странно. Зачем же тогда ехать?

— Надо...

— Почему «надо»?

— Не спрашивайте. Надо. — Она подняла голову. — Вы простите... Я раскритиковала ваши стихи... Это было непочтительно, я знаю, не по-товарищески...

— Что за чушь, Рита! — воскликнул я. — Ты же правильно раскритиковала!

— Тише! — зашептала она, съежившись. — Если тетя Анна... Все ведь спят еще... Я пойду. — Она вскочила и почти побежала к дому. — Простите...

Я пошел по тропинке, скоро открылось море, оно было в сплошном тумане. Поеживаясь от свежести, я разделся и вошел в мутную, ленивую воду — она была теплее воздуха. Я окунулся, поплыл. «Надо», — стучало в висках, — «надо»... Раздался плеск, и в нескольких метрах я увидел большую седую голову женщины; она отфыркивалась и уверенными плавными рывками двигалась ко мне.

— Полезно, — низким голосом сказала она. —Молодец, что понимаешь.

Приглядевшись, я узнал ее: неизменно рано утром и поздно вечером она с полотенцем под мышкой спускалась к самой воде и медленно начинала раздеваться, ни на кого не обращая внимания; по словам Риты, это была старая, закаленная «моржиха» — она купалась даже зимой.

— Здравствуйте, — оправившись от испуга, проговорил я. — Вода отличная.

— Да, отличная, — повторила она, проносясь мимо. — Понимаешь, молодец. Все остальное — пустяки...

Потом она появилась еще раз и снова неожиданно и, уже как старому знакомому, бросила:

— Полезно. И не слушай никого...

Когда я вернулся, меня встретил во дворе Юра, предполагавшийся принц Зигфрид, и странным голосом сообщил:

— Она опять стала засыпать.

И тут я увидел, что все в доме переменилось: все словно сместилось, насторожилось, во всем была Юрина интонация, с какой он сказал мне те слова: в движениях, в лицах — она была, кажется, в самом воздухе. Слова «она стала засыпать» произнес еще кто-то; на меня перестали обращать внимание; Антон Романович сразу стал главным в доме; умчалась на велосипеде Рита.

Оправившись от первой неловкости за свою ненужность, я подошел к Антону Романовичу и спросил, чем могу быть полезен.

— Не беспокойтесь, — сухо ответил он. — С матушкой бывает. Пусть это вас не касается. — И, увидев, что последнее меня задело, добавил, улыбнувшись: — Ничего особенного. Просто она иногда засыпает. Много хлопочет, устает и вот — слабость. Пройдет, организм крепкий, сильный. Простите, мне надо туда...

Он ушел, а я стал слоняться по двору, не зная, куда себя деть. Дети сразу посерьезнели, помрачнели, на вопросы мои отвечали неохотно, и к тому, что я уже знал, добавилось в результате моих расспросов лишь то, что врача не вызвали и не станут, что скоро придет Николай Петрович и вылечит бабушку.

Остатки тумана рассеивались по углам двора.

Уйдя в свою комнату, я, сам не зная зачем, принялся было за «Лебединое озеро», но ничего не получилось. Тогда я лег и попытался уснуть, но и из этого ничего не вышло. Лучше всего было бы, конечно, уйти — в лес, на берег, куда угодно, — но что-то меня удерживало. «Ясные дни, размеренная жизнь, могучий поток, основательность» и «она стала засыпать» — это не увязывалось, не хотело сосуществовать в моем воображении. Так я лежал, пытаясь больше разобраться в себе самом, чем в происходящем вокруг, когда раздался стук в дверь и словно вплыла Анна.

Я вскочил. Лицо ее было в розовых пятнах; она заговорила прерывисто, нервно, борясь с неловкостью:

— Извините за вторжение, но тут, Саша, вы, наверно, уже знаете, то есть у меня к вам просьба, короче, нужно выйти, пока, побродить, побыть где-нибудь, не в доме, минут пятнадцать-двадцать, потом я постараюсь вам объяснить... Извините, — выдохнула она под конец, — я потом расскажу...