Колдунья - страница 47

Хьюго внимательно слушал, пока Стивен и старуха обсуждали, какие новые запасы необходимы. Он смотрел, как Стивен расплачивается золотом за кожаные мешочки и гипсовые баночки. И в следующий раз, когда нужно было пополнить запасы, этим уже занимался Хьюго.

Собирательница трав все еще жила в домике угольщика. Она узнала Хьюго даже спустя четырнадцать лет, и, на его взгляд, она совсем не изменилась, ну, может быть, прибавилось несколько морщин на ее иссохшем лице, а седые волосы еще сильнее поредели и стали более неряшливыми. Но глаза ее были по-прежнему зорки, а цены по-прежнему высоки.

Хлоя поставила пустой стакан и шагнула к Хьюго, уставившемуся в окно. Сделав глубокий вдох, она потянулась и через плечо коснулась его лица.

— Хьюго, я… — но больше она ничего не успела сказать. Он резко повернулся, так сильно отбросив ее руку, что она вскрикнула.

— Не смей касаться меня! — рявкнул он. — Никогда не прикасайся ко мне, поняла?

Она прижала к себе ушибленную руку и потрясение молчала, глядя на него снизу вверх.

Он взял ее за плечи и встряхнул:

— Ты понимаешь?

— Но почему?

— Почему?! — воскликнул он. — Ты еще спрашиваешь, почему? После вчерашней ночи!

— Но… но я получила наслаждение прошлой ночью, это было так прекрасно. И если ты чувствуешь себя виноватым из-за этого, то напрасно. — Она говорила горячо и настойчиво, глаза ее сверкали. — Тебе не стоит так огорчаться, ведь совершенно не о чем сожалеть…

— Ах ты, самонадеянная девчонка! — воскликнул он. — Ты имеешь наглость говорить мне, о чем нужно сожалеть и о чем не стоит. Так теперь послушай меня, и послушай очень внимательно. — Он так сильно вцепился руками ей в плечи, что она поморщилась, но не могла ни двинуться, ни отвести глаза от пронизывающего взгляда его зеленых глаз. — То, что случилось вчера ночью, произошло потому, что я был пьян. Если бы я был трезвее, этого бы никогда не произошло. Ты что, считаешь меня настолько спятившим, что я не могу устоять перед наивной школьницей?

Еще одна сильная встряска подкрепила этот вопрос.

— Я не ведал, что творил. — Он выговорил эти слова с холодной жестокостью. — И с этого момента держись от меня подальше, если только я сам не позову тебя. Но клянусь могилой моей матери, что если ты еще хоть раз попробуешь испытать на мне свое кокетство, то будешь жалеть об этом всю свою жизнь.

Резко отпустив ее плечи, он оттолкнул Хлою от себя:

— А теперь убирайся отсюда.

Хлоя покинула библиотеку настолько пораженной, что у нее даже не было сил плакать. Казалось, она потеряла способность дышать, как будто ее погрузили в ледяное озеро. Спотыкаясь, она дошла до холла, постояла там немного, пытаясь вздохнуть, пока не затихла резкая боль где-то под ребрами. Затем инстинктивно двинулась в сторону открытой двери в поиске тепла и солнечного света, которые согреют ее окоченевшее тело и вдохнут жизнь в скованную ужасом душу.

Хлоя заняла свое обычное место на дождевой бочке и замерла, уставившись в одну точку.

Где-то далеко в ее сознании мелькнуло удивление оттого, что она не плачет, но рана была слишком глубока, и слезы не могли ее залечить. Она хотела убежать отсюда, от этого человека, который смог ранить ее так больно, но ей некуда было идти, не к кому было обратиться. За исключением Джаспера. Она недолюбливала своего сводного брата, но он был ее единственным родственником. Ее мать боялась его, Хлоя это знала, как знала и то, что о нем говорили в округе: он жестокий человек и противоречить ему опасно. Но он никогда особенно не обращал внимания на свою маленькую сводную сестру, и она не помнила, чтобы он когда-либо ее обижал. В детстве она гораздо больше общалась с Криспином.

Ее мрачные размышления были прерваны стуком копыт, и она без интереса посмотрела в сторону арки. Как будто угадав ее мысли, во двор въехал Криспин Белмонт. Он был один и восседал на великолепном черном жеребце, явно имевшем безупречную родословную. Он осмотрелся, заметил Хлою и приподнял свою касторовую шляпу с закругленными полями. Он елейно поклонился ей, как бы приглашая вместе посмеяться над такими церемониями.