Колдунья - страница 50

— Он управляет хозяйством, — ответила она. — Пока сэр Хьюго… отсутствует.

— О! А куда он отправился? — небрежно спросил Криспин, нагибаясь, чтобы погладить Данте.

— В Манчестер, — сказала Хлоя.

— Долго его не будет?

Хлоя поняла, что ей совсем не хочется признаваться, что она не знает.

— Только один день. Пойду и спрошу Самюэля.

Криспин смотрел, как она бежит в дом, и думал, почему она опять надела это жуткое платье и уродливые ботинки. Ему совсем не хотелось отправляться на прогулку со столь неряшливо одетой спутницей. Тем не менее, он получил совершенно четкие указания и поэтому терпеливо ожидал ее возвращения, а с его губ не сходила радостная улыбка.

Запрет Самюэля был однозначным, и Хлоя вернулась мрачная.

— Он должен подчиняться сэру Хьюго, — объяснила она отказ. — Было бы несправедливо требовать от него потупить иначе.

Криспин сделал вид, что ничего особенного не произошло.

— Тогда давай посидим на солнышке. — Он подвел коня к облюбованной Хлоей дождевой бочке и, по-мальчишески подтянувшись, уселся на невысокий выступ стены рядом с ней.

Около получаса они поддерживали беседу, а затем Криспин откланялся. Хлоя вернулась домой в задумчивости. Было в нем что-то такое, что коробило ее — какая-то фальшь. Но она никак не могла уловить, что именно ее смущало, да и неловко как-то было искать в нем изъяны, когда он так старался развлечь ее. А уж кто, как не он, нуждался в том, чтобы отвлечься от невеселых мыслей…

Хьюго тяжело заворочался на пышной перине. Вдохнув застоялый запах пива и потных людских тел, он перевернулся на спину. Устало вздохнув, он положил руку на мягкую податливую грудь женщины, лежавшей рядом с ним. Бетси засопела и, отодвинувшись, еще глубже зарылась в перину. Еще не проснувшись полностью, Хьюго рассеянно и тепло улыбнулся и пару раз дружески шлепнул ее, затем перешел к более решительным и откровенным движениям.

Бетси застонала, вяло протестуя, но потом, как и всегда, уступила. В конце концов такова ее работа, а этот клиент был мягче, приходил чаще других, да и платил более щедро.

Потом на некоторое время Хьюго снова впал в забытье, а придя в себя час спустя, содрогнулся — так тяжело и больно было ему. Бетси уже покинула постель и зажигала свечи.

— Пора уходить, дорогуша, — сказала она.

Ее нижняя рубашка была несвежей, она едва прикрывала пышную грудь, почти обнажая толстые ляжки. Но улыбка ее была доброй:

— Пора к другим клиентам. Так ведь и на жизнь не заработаю — валяюсь тут с тобой до утра, а?

Хьюго закрыл глаза, ощущая жуткую пустоту в душе. Если бы он был сейчас один, эта пустота, наверное, поглотила бы его.

— Вернись в постель, — сказал он. — Я заплачу тебе за всю ночь.

— Не могу, — твердо ответила она. — Я обещала кровать Сэл. У нас с нею очередь, и сейчас мне пора стоять на улице. Летом это не так уж плохо, а зимой-то становится совсем холодно. — Она громко фыркнула и, склоняясь над тусклой медной тарелкой, которая служила ей зеркалом, стала расчесывать спутавшиеся волосы. — Все по справедливости, дорогуша. Я и Сэл, мы с ней работаем уже год.

Хьюго с трудом сел. Его руки тряслись, кольцо боли неумолимо сжималось вокруг головы. Он в отчаянии обвел взглядом комнату.

— Вот. — Бетси мгновенно поняла, в чем дело, и протянула ему бутылку. — Там осталось чуть-чуть бренди. Тебе полегчает.

Одним глотком Хьюго осушил содержимое бутылки, руки его сразу перестали дрожать, а невыносимая боль отступила.

— Поедем ко мне домой, — в его голосе звучала умоляющая нотка. — Я не могут быть один, Бетси. Я заплачу тебе за всю ночь, и намного больше, чем ты заработаешь на улице.

Он попытался заискивающе улыбнуться, но мышцы лица не слушались его.

— А как же я обратно вернусь? — нахмурилась Бетси.

— Я позабочусь об этом, — пообещал он. — Ну, прощу тебя, Бетси. Обещаю, что ты ничего не потеряешь.

Бетси повела полными плечами.

— Ладно, почему бы и не поехать? Но я возьму гинею за всю ночь, да еще прибавить надо за неудобства, учти.

— Как скажешь. — Он медленно встал, зная, что сейчас комната поплывет перед глазами.

Когда головокружение прекратилось, он взял сюртук, висевший на стуле, и пошарил в карманах.