Колесо крутится. Кто-то должен поберечься - страница 18
Айрис перевела взгляд на противоположную скамью. Рядом с женщиной в твиде сидела довольно привлекательная девушка, которая, однако, выбрала за образец стереотипную блондинку-киноактрису. Это было видно и по ее приглаженным волнистым волосам, и по огромным голубым глазам с накладными ресницами, и по бровям бабочкой. Дополняли картину нарумяненные щеки и ярко накрашенные губы. Несмотря на тонкость черт, красота девушки казалась штампованной и лишенной жизни. На ней был обтягивающий белый костюм, под ним – черная шелковая блузка до самого горла. Черным было и все остальное – шляпка, перчатки, сумочка. Девушка сидела очень прямо и неподвижно, словно позируя для кинопроб. Места на скамье ей требовалось совсем немного, поскольку забота о фигуре довела ее чуть ли не до дистрофии. Тем не менее она вплотную прижалась к твидовой женщине, задвинув ту в самый угол и освободив оставшееся место в знак уважения к даме, не желавшей пускать Айрис.
Не было ни малейшего сомнения – эта величественная персона принадлежала к местному правящему классу. Ее глаза горделиво сверкали, а нос выделялся, словно клюв хищной птицы. Огромная туша, затянутая в плотное черное платье и полускрытая вуалью, занимала чуть ли не полскамьи. К изумлению Айрис, дама смотрела прямо на нее, причем с неприкрытой враждебностью.
«С одной стороны, купе действительно не мое. Но ведь не ей жаловаться, у нее-то места полно! И объяснить не выйдет, сиди теперь и мучайся…»
Повинуясь внезапному импульсу, Айрис наклонилась к даме:
– Вы говорите по-английски?
Вопрос, очевидно, оказался оскорбительным – сдвинув тяжелые веки, дама демонстративно закрыла глаза, словно столь плебейское зрелище было для нее совершенно невыносимым. Не решившись продолжать, Айрис обернулась на остальных пассажиров. Семейство не отрывало глаз от газеты, старая дева разглаживала юбку, блондинка продолжала смотреть прямо перед собой. Каким-то образом Айрис чувствовала, что это тщательное безразличие – демонстрация уважения к даме в черном.
«Да кто она такая? – рассердилась Айрис. – Местная священная черная корова? Пока она молчит, никто и слова сказать не смеет? Если хотите знать мое мнение, это просто толстая баба, да еще и в уродских перчатках!»
Однако надолго удержать революционный настрой Айрис не удалось. От огромной черной фигуры распространялась атмосфера властной уверенности, и Айрис волей-неволей начала ее впитывать. Кроме того, первоначальное возбуждение уже улеглось, и она вновь ощутила последствия солнечного удара. Голова раскалывалась, мускулы шеи свело. Тревожные симптомы намекали, что следует быть осторожней – еще сохранялась угроза разболеться посреди чужой страны, и следует беречь нервную энергию, а не тратить ее направо и налево только потому, что кто-то вдруг не понравился.
В купе было душно, продолжало давить присутствие «черной вдовы». Айрис не сомневалась, что та представляет собой ходячий клубок предрассудков и препятствие на пути всего здравого, что есть в обществе. Типичный камень на дороге прогресса. Девушка почувствовала, что на лбу выступает пот, и взглянула на закрытые окна. Окно с ее стороны выходило в коридор, где было слишком людно, чтобы рассчитывать на свежий воздух. С трудом поднявшись на ноги, Айрис ухватилась за рукоятку противоположного окна.
– Вы не возражаете? – подчеркнуто вежливо обратилась она к пассажирам в надежде, что по ее интонации те догадаются: она спрашивает их позволения открыть окно.
Глава семейства тут же встал и перехватил у нее рукоятку. Однако вместо того, чтобы открыть окно, он, словно на священную реликвию, посмотрел на даму в черном, потом перевел взгляд на Айрис, нахмурился и отрицательно покачал головой.
Айрис, раздраженная отказом, вернулась на свое место.
«Ничего не поделаешь. Надо держать удар. Ты здесь чужая».
Для самого популярного члена тусовки оказаться в меньшинстве – опыт новый и неприятный. Теперь нужно терпеть не только недостаток вентиляции, но еще и неспособность выразить собственные желания или объяснить свои действия. Все равно что одновременно лишиться речи и слуха.