Колесо времени - страница 26

В итоге получалось так, что ни один из дней календаря не оставался «в обиде» на Тота, поскольку с ним в определенный момент совпадали восход Сотис-Изиды, Солнца летнего солнцеворота, разлив Нила и новогодние празднества. Правда, такого счастливого мига приходилось ожидать очень долго — 1461 год по 365 дней каждый. Понятно ли теперь, наконец, почему с таким воодушевлением в храме Встречи середины Солнца жрецы встречали новый восход звезды Сотис: по прошествии 1461 года грядущий день 19 июля 2782 года до нашей эры (если, разумеется, определять дату по современному летосчислению!) определял событие, по значимости его в календаре Тота едва ли с чем сравнимое, — календарное (в пределах одного дня) совмещение праздников Сотис-Изиды, летнего солнцестояния и Нового года. Грек более позднего времени сказал бы, оценивая подобное событие: наступили апокатастазы — возвращение через 1461 год первого тота к периоду, в общем близкому летнему солнцестоянию и к суткам утреннего восхода блистающей Сотис, которая возвещала предстоящий разлив священного Хапи. Жрец храма Встречи середины Солнца думал иначе — завершился старый и начинается новый Год Бытия продолжительностью в 1461 обычный (по 365 дней) год. В появлении Сотис на рубеже двух Лет Бытия он усмотрел бы скрытый от непосвященных смысл «общемирового порядка».

Можно ли при знании всех этих обстоятельств говорить о грубости (в астрономическом отношении) подобной системы счисления времени? Нет, тут, пожалуй, больше подойдет иное определение — по-жречески изощренная и вычурная в характерном своеобразии система!

Разговор о грубости календаря страны Хапи представляется неуместным еще и потому, что поневоле наводит на ошибочную мысль о несовершенстве наблюдений жрецов-астрономов за Небом и неточности временной фиксации разного рода явлений, связанных с ним. Но если бы чужестранец пробыл в храме Встречи середины Солнца всю ночь с 18 на 19 июля 2782 года до нашей эры от вечерних до утренних сумерек, то он узнал бы, с какой точностью и тщательностью отмечали наблюдатели не момент наступления каких-то там сезонов, месяцев, декад или пентад, а истечение буквально каждого часа времени.

Это была «ночь ночей», поскольку она предшествовала Празднику вечности, Великому празднику Сотис-Изиды. Поэтому на горизонтальной площадке храма Встречи середины Солнца, вознесенной над всей округой, уселись напротив друг друга жрецы, которые славились особенно острым зрением, а также терпением и усердием в наблюдениях за звездами. Каждый из них держал в руке визирный прибор, по форме своей напоминающий один из знаков записи слова «год», а в этот иероглиф как составная часть входил, кроме того, не менее многозначительный знак — «Солнце». Один из жрецов смотрел строго на юг, дожидаясь момента, когда избранная для наблюдения звезда достигнет наибольшей своей высоты над горизонтом, а взгляд другого замер над топкой, как нить, воображаемой линией, рассекающей небосвод на севере. Там можно было наблюдать то, что никогда не увидишь на юге — звезда, максимально опустившись к горизонту, вдруг начинала подъем вверх. Задача состояла в том, чтобы не упустить момента, когда наблюдаемые звезды окажутся над левым глазом восседающего напротив, над макушкой головы и, наконец, над его правым глазом. После этого стоило лишь сверить результаты наблюдений со специальными таблицами, в которых содержались сведения о положении звезд относительно заветных точек головы в различные часы ночи, и можно было узнать дату наступающего дня.

Ночных часов считалось 12, на сумерки вечерние и утренние отводилось 2 часа, на день оставалось 10 часов. Охватывающие сутки 24 часа не только неодинаково распределялись между ночью и днем, но и продолжительность их тоже отличалась некоторой неравномерностью. Предваряющее восход Солнца первое появление на востоке Сотис-Изиды должно было знаменовать окончание 12-го часа ночи, вслед за которым наступал час утренних сумерек. Последующие 10 дней, т. е. целую декаду, Сотис-Изиде предопределено было обозначать все тот же последний час ночи, пока ее, из-за слишком раннего появления в темноте на небосклоне, не сменяла в этой роли другая звезда, которая вспыхивала в небе на мгновения перед все теми же утренними сумерками, но уже позже. Это была та некогда счастливо замеченная жрецами звезда, которая восходила перед утренними сумерками на 10 дней позже Сотис-Изиды, а до этого, как и она, оставалась в невидимости в точности те же 70 дней.