Коллекционер насекомых - страница 7

— Уже поздно, пошли.

Я встал, и мы отправились. За всю дорогу до трамвайной остановки мы не проронили ни слова. Мне было стыдно. Но на остановке она протянула мне свое личико, улыбающееся, веснушчатое, милое личико, может быть, чуть бледнее, чем обычно (верно, от ночной сырости), и сказала:

— Завтра у меня тоже будет свободное время. Если вы не против, может завтра после обеда…

Подошел трамвай, она вскочила на подножку.

— Хорошо? — крикнула она мне,

— Да, да, завтра… — махнул я рукой и стал ждать другой трамвай.

Мне было стыдно, это правда, но я старался себя успокоить. Кто сказал, будто я ханжа? Это совершенно не так. Я не ханжа, не растяпа, не трус, просто у меня недостаточно опыта в обращении с женщинами. К тому же я

чересчур стыдлив. Но… до завтра, да, до завтра…

Назавтра в полдень состоялось заседание совета. Рассматривался вопрос о премиях, о которых давно уже ходили слухи. Директор сонным голосом называл фамилию и предполагаемую сумму. Такой-то и такой-то — столько-то и столько-то. Кто за? Принято! Такой-то и такой-то — столько-то, и столько-то. Кто за? «Оказывается, не такое уж хитрое дело заседать в совете, — подумал я, — кивай себе головой». Назвали мое имя. За! — сказали все в один голос. «Вот уж кстати,— снова подумал я‚— куплю летние, брюки из той красивой ткани». Дальше шел главный бухгалтер, за ним старший счетовод и многие другие. Принято. Подошла очередь Ирены, директор сказал, что по своему отношению к работе, по трудовой дисциплине, по добросовестности и так далее премии она не заслуживает. Ему это особенно больно, так как Ирена единственный сотрудник, остающийся без премии, но, принимая во внимание все перечисленные обстоятельства, иначе поступить невозможно. Правда, это всего лишь его предложение, пусть товарищи выскажут свою точку зрения. Старший счетовод-навозник свою точку зрения высказал тотчас.

— Я согласен с предложением товарища директора. Работник Ирена ленивый и весьма недобросовестный, кроме того ее личная жизнь внушает определенные сомнения. В интересах дела было бы неплохо как-нибудь заняться ее личной жизнью. Пусть лишение премии послужит ей уроком.

Затем взял слово заведующий счетной частью — вонючий Мартин.

— Если бы принимались во внимание другие вещи, — сказал он, сильно подчеркивая «другие вещи» и подмигивая,— если бы принимались во внимание другие вещи, эта барышня несомненно получила бы первую премию. Но об этих вещах пусть судят молодцы из Зриневаца и те, что толкутся возле кафе «Дубровник». Мы же принимаем решение, исходя из конкретной работы на конкретном рабочем месте, не так ли? Поэтому я присоединяюсь к предложению товарища директора, — закончил начальник счетной части и принялся раскуривать трубку, которая за время его речи успела погаснуть.— А что касается воспитательного воздействия, — добавил он,—то я сильно сомневаюсь.

После выступали другие и все в том же духе. И мне нужно было высказать свое мнение. Кажется, я сперва ужасно покраснел, потом побледнел (мое кровообращение явно не в порядке, я давно замечаю), потом, видимо, что-то промычал и кивнул головой. «Надо себя беречь, — мелькнуло у меня в голове,— избегать волнении, ведь я по природе склонен к болезням кровообращения и печени. Кроме того, не стоит, пожалуй, устраивать скандал на первом же заседании!..»

Присутствующие приняли к сведению мой кивок, никто ничего не заметил, заседание быстро закончилось. Когда-нибудь эти ничтожества увидят, как они во мне обманывались, я заранее радуюсь их прозрению.

В коридоре под умывальником мыла руки Ирена и издали мне улыбнулась. Бедняжка Ирена! Мы едва успели договориться о встрече после работы… Потом я сидел за своим столом, но не работал — я весь кипел негодованием. Ничтожества! Но они свое получат, им от меня не уйти, я им прищемлю хвост!

Вечером Ирена снова раньше меня оказалась на условленном месте, и мне это было необыкновенно приятно. И снова, увидев меня, чуть не бросилась мне на шею. И это тоже было приятно. Мы пошли по лесу над ручьем, затем по тропинке через поле, где множество женщин жали пшеницу и вязали снопы, все женщины до одной были в красных платках. Они насмешливо поглядывали на нас, когда мы проходили мимо них. Скоро мы вышли к другому ручью, он тек среди луга под ивами. Потом поднялись в гору на опушку необозримого грабового заповедника. Ирена в мгновение ока нашла скрытую в кустах тропинку, некоторое время мы пробирались сквозь чащу, нагнув головы, затем, раскрасневшиеся, вышли на лужайку. Лужайка была прекрасная — тенистая, поросшая мягкой шелковистой травой, которая так и называлась «шелковая». Девушка бросила сумочку и села.