Колумбы российские - страница 53

— Вы что хотите моих людей силой удержать на корабле? — в изумлении посмотрел на него Баранов.

— А почему бы и нет? Вы изволите забыть, господин губернатор, что наши нации теперь находятся в состоянии войны (хотя Барбер не совсем был уверен в этом), и я только из сострадания к человечеству выкупил ваших людей из плена свирепых колошей. Все это мне дорого обошлось. Мне нужно было их одеть, кормить и поить, а самое главное — я должен был приостановить свои коммерческие операции с индейцами, потратить несколько дней в бухте на Ситке, совершить ненужный для меня рейс сюда, на Кадьяк, чтобы доставить спасенных людей. Помните также, что я своими действиями потерял дружбу колошей, а это мне стоит больших денег…

Баранов шагнул к трапу и на ходу бросил:

— Я возвращаюсь на берег пока без моих людей, но предупреждаю — не сниматься с якоря и не поднимать парусов. Даю вам двадцать четыре часа одуматься, и все это время ваш корабль будет находиться под дулами моих пушек.

— Как вам угодно… — учтиво поклонился Барбер, — потом резко приказал: — Лейтенант Джонс, изготовить пушки к бою!

Баранов, спускавшийся по трапу в свой вельбот, заметил, как чехлы с пушек были сняты и двадцать стволов вдруг выдвинулись вперед, направив свои жерла в сторону селения на Кадьяке. Это была неприкрытая угроза, и разъяренный Баранов приказал людям грести к берегу.

— Скотина… шантажист… — бормотал он себе под нос. — Еще найдем на тебя управу за такое «сострадание к человечеству».

Часа два просидел Баранов в своей хибарке, которую громко называли «контора», закрывшись и не впуская никого. Все это время его собственная батарея из нескольких пушчонок стояла на утесах, готовая начать обстрел английского судна, если капитан Барбер вдруг вздумает поднять паруса.

Все эти два часа Баранов выискивал способы отказать Барберу в его требовании, сознавая свое полное бессилие. В конце концов, скрежеща зубами, он стукнул кулаком по столу, вышел на крыльцо и крикнул:

— Приготовить вельбот… поедем опять на корабль!

На корабле долго потом были слышны возбужденные голоса высоких договаривающихся сторон, прекрасно знавших науку запрашивать цену и торговаться. Наконец часа через полтора голоса затихли и послышалось чоканье металлических кружек с джином. Тараканов многозначительно переглянулся с Батуриным и Плотниковым:

— Видно, договорились наконец!

И действительно, вышедший из кабины капитан Барбер отдал приказ отпустить заложников в вельбот. В руках он держал бумажку, подписанную Барановым. После споров оба согласились в конце концов, что Баранов уплатит ему за «понесенные расходы» мехами на сумму в десять тысяч рублей серебром.

По возвращении Баранова с его людьми на берег меха были немедленно доставлены на «Юникорн». Там были лисицы, речные бобры и бобровые хвосты. Более того, не желая, чтобы оружие попадало к индейцам, Баранов откупил у Барбера вооружения на солидную сумму в 27 тысяч рублей. Среди купленного, было несколько пушек, пятьдесят ружей новейшего образца, большое количество пороха и ядер для пушек.

Сделка совершена… меха доставлены на корабль… приобретенные вещи свезены на берег, и «Юникорн», не теряя времени, поднял якорь, поставил паруса и поспешно вышел в море. Никто не сказал Баранову, что на борту английского судна находились меха компании на несколько тысяч рублей, возвращенные индейцами после ограбления форта Михайловского. Капитан Барбер тоже умолчал об этом и, закончив сделку с Барановым, ушел в океан, «забыв» вернуть меха или заплатить за них деньги.

Селение на Кадьяке погрузилось в траур. Весь день алеутки и креолки причитали, оплакивая своих погибших мужей и сыновей. Баранов опять заперся в своей хижине с тремя освобожденными промышленными и допрашивал их о подробностях нападения индейцев и гибели Михайловского. Эта трагедия не только лишила его значительной рабочей силы из двадцати русских и 130 алеутов, но стала и большим финансовым ударом. Но самое главное — это был удар по всем его честолюбивым замыслам обосноваться на Ситке, в непосредственной близости к материку, вероятно, отбросивший назад, может быть, на несколько лет осуществление его планов.