Колумбы российские - страница 55

Теплое солнечное лето быстро подошло к концу и приближалась осень. По ночам уже стало холодно, когда, наконец, с Якутата вернулся Кусков с рассказами, снова встревожившими Баранова. Оказалось, что во время нападения индейцев на форт Михайловский, Кусков был на полуострове Якутат, выбранном Барановым для устройства земледельческой колонии на материке Америки. Не успел Кусков со своей группой высадиться, как на них набросились индейцы. Очевидно, выступление индейцев было организовано по какому-то единому плану. Кусков умело расположил своих людей в одну сильную группу, поставил на флангах пушки и смог отстоять позицию. Кусков видел, однако, что индейцы, перестроившись, нападут на них опять ночью, и решил ретироваться на байдары. На самом берегу у своих байдар опять пришлось отбиваться от индейцев всю ночь, и только к утру нападавшие отошли, потеряв большую часть своих сил.

Утром к русским подошли индейские парламентеры, которые выразили желание прийти к соглашению. Потери индейцев были настолько значительными, что они согласились на требование Кускова не препятствовать постройке селения и даже вернули всех пленных, захваченных во время схваток.

Укрепившись на Якутате, Кусков решил отправить часть своих алеутов на шести байдарах на Ситку в помощь Медведникову. Можно себе представить ужас, охвативший поселенцев на Якутате, когда байдары вернулись со страшными рассказами о полном уничтожении Михайловского.

Это сообщение настолько подействовало на крестьян, присланных на Якутат для основания земледельческой колонии, что они бросили свои хибарки и работу, окружили Кускова и стали требовать, чтобы он отправил их обратно в Кадьяк. Они грозили даже, что уедут самовольно, если Кусков их не увезет. Больших трудов стоило успокоить и убедить их, что теперь бояться им нечего и что он заключил соглашение с индейцами. В знак того, что новых нападений индейцев не будет, Кусков взял несколько заложников, аманатов из индейского племени, которых и привез на Кадьяк.

Все эти неприятности только заставляли Баранова еще сильнее стискивать зубы, сжимать кулаки и клясться, что ничто не сломит его воли, и русские колонии будут расти. И, нужно сказать, что в то время когда его сила воли была почти сломлена, когда ситкинская трагедия буквально сразила его, с материка вдруг стали приходить новости, которые в самый критический момент вновь укрепили веру Баранова в правоту его дела.

В сентябре, в бухту неожиданно пришла галера «Св. Ольга», на которой прибыл управляющий колонией на Уналашке Баннер. Через несколько дней в гавань вошел бриг «Александр» из Охотска, а 1 ноября прибыл еще один корабль, бриг «Елисавета», под командой нового штурмана на службе компании, лейтенанта военно-морского флота Хвостова. Все это неожиданное нашествие кораблей привезло Баранову много хороших новостей — счастье, как видно, стало поворачиваться наконец-то в его сторону.

Все три корабля доставили Баранову обширную корреспонденцию. Сидя с Баннером в своей конторе, Баранов нетерпеливо вскрыл пакет, привезенный с Уналашки. Долго путешествовал он из Охотска, пока наконец не добрался до Уналашки. Пакет имел такое большое количество сургучных печатей, что в нем должны были быть очень важные новости, важные сведения о судьбе компании. Баннер решил, что пакет должен быть срочно доставлен Баранову и поэтому воспользовался тем, что в гавани стояла галера «Св. Ольга», на которой он и отправился на Кадьяк.

Новости, действительно, оказались важными. Баранов, надев свои старые очки, внимательно по слогам читал сообщение директоров компании, из которого понял, что с воцарением императора Александра Павловича монопольные права Российско-Американской компании были подтверждены. Никакая другая компания больше не может заниматься промыслами ни на Алеутских островах, ни на Американском материке. Мало того, Баранову сообщалось, что он теперь не просто управляющий делами компании в Америке, а получает новое звание — главного правителя колоний в Америке, с полным подчинением ему всех кораблей компании, приходящих в Америку.