Колыбель Богов - страница 24

– Послушай, а можешь поподробнее рассказать о Безумном Боге? – спросил ее я. – Кто это такой?

– Древний не рассказал тебе, недоволхв? – слегка удивилась огроидка. – Что ж… – она поморщилась, будто от боли, и отвела взгляд. – Он Бог. И он безумец. Шаман и жрец считают, что его поразило Тление, хотя видно, что они не уверены в своих словах. Но других объяснений у нас нет. Мы не поклоняемся Богам, но и не отрицаем их существование и силу. Представь, каково нам жить бок о бок с одним из них? Да еще и лишенным разума? Сочувствия? Сострадания? – Нургия задрожала, но практически сразу же взяла себя в руки. А затем рассказала мне все, что знала о том, с кем так хочет встретиться Старик.

Как рассказала Нургия, раньше никто не видел Безумного Бога воочию.

– Не так выразилась, – поправила себя Мать Племени. – Наверное, его видели и люди, и огроиды, только нам этого не узнать наверняка – выживших после встречи с ним никогда не оставалось.

Огроиды и люди из близлежащих поселений были в курсе, что в одном месте в лесу живет нечто опасное, разрывающее тела на мелкие кровавые ошметки. Эти останки и находили жители, пробовали отправлять отряды, но никто не возвращался.

– Потом, как говорят, тогдашний жрец лично решил разведать, что и как, – продолжала Нургия. – Но войдя в Кровавый лес (так стали называть владения Безумного Бога), он велел всем срочно поворачивать назад. Жрец почувствовал божественную энергию и, как ему показалось, энергию истлевших. Вернувшись домой, он рассказал об этом вождю и шаману. С тех пор никто и близко не подходил к Кровавому лесу.

Эти события произошли давным-давно. Племя тщательно соблюдало запрет – не нашлось ни одного желающего связываться с Богом. Иногда новые жрецы подходили к Кровавому лесу, но лишь для того, чтобы убедиться – божественная энергия и энергия истлевших никуда не исчезли.

Временами кто-нибудь из огроидов, ушедших в ту сторону, пропадал. Это случалось довольно редко, поэтому племя никак не реагировало на подобные происшествия. Разве что старалось еще дальше держаться от владений Безумного Бога.

Однажды молодой горячий вождь повел отряд в лес, желая раз и навсегда разобраться с безумным соседом. Племени повезло, что тот вождь перед своим походом уже успел оставить наследника…

– Так мы жили очень много лет. Ничто не предвещало беды. И все же она пришла, – Нургия сжала кулаки и зарычала. – Пол-луны назад он напал на нас! Пронесся по деревне! Кого-то убил, а кого-то увел с собой!

– Увел с собой? – удивился я. Воображение тут же любезно предоставило картину из скованных одной цепью огроидов, гуськом уходящих в лес и подгоняемых божественным хлыстом. – Каким образом? – понимая, что в голову лезет какой-то абсурд, решил уточнить я.

– Безумием, – тихо проговорила Мать Племени, потупив взор. – Свел их с ума, и они, словно дикие звери, побежали в сторону Кровавого леса. Когда мы пришли в себя после нападения, я требовала выслать отряд на поиски. Но Дрохен не позволил. Может быть, правильно сделал, ведь те, кто ослушались его и отправились на выручку нашим братьям и сестрам, так и не вернулись, – последние слова она произнесла еле слышно. Глядя на нее в этот момент, я поймал себя на мысли, что передо мной сейчас не гордая и статная жена вождя, а усталая и несчастная женщина. Кажется, будто кто-то из ее близких напрямую пострадал от нападения Безумного Бога. И это предчувствие вполне может оказаться правдой.

Но уточнять я не стал, зачем бередить свежие раны? Побеспокоил старые:

– Прости за вопрос, но безумие твоего мужа никак не связано с Безумным Богом?

– Напрямую – нет, – мотнула головой огроидка. – Разве что тем, что подобные несчастья происходят из-за слабости Древних…

Спорить с Нургией у меня не было ни причин, ни знаний. А едва я подумал, что скорее всего действительно, будь Древние сильнее, Зуртейн бы так не страдал, в голове прозвучал тягучий голос:

«Все так, мальчик. Все так».

Вспоминая недавний разговор, я сидел на спине Веллы и глядел по сторонам. Вокруг стоял однообразный лес. Красивый, но уже слегка поднадоевший – как только действие умиротворяющего черного дыма Старика прошло, эйфория от осознания окружающей красоты тоже исчезла.