Колючий мед - страница 7

– Хорошо. Береги себя, Эбба! – Кажется, ее голос смягчился. Но только немного.

Я все еще лежу в постели. Жалюзи прикрывают окна на три четверти. И уже давно так – мне не хватает сил их наладить. Под кроватью свалена в кучу грязная одежда. Края полотенец в туалете успели растрепаться. За последние девять месяцев при моем попустительстве все пришло в упадок. Иногда жить в жестокой реальности кажется безопаснее, чем оставить ее позади. Если двигаться вперед, времена, которые предшествовали жестокой реальности, будут казаться еще более отдаленными. Нет гарантии, что человек этого захочет. Некоторые хотят удержать прошлое, даже если ради этого приходится мириться с худшим настоящим.

Себя можно наказать, перестав о себе заботиться, оставив все вокруг обрушаться точно так же, как разрушаешься ты сам.

Все это я осознала за последний год. Не могу сказать, что именно такими знаниями я хотела обогатиться, но все же.

Мой сын Оскар едет в горный поход в Норвегию вместе с отцом и его новой девушкой Малин – школьной учительницей биологии, переехавшей к Тому спустя год после развода. Малин быстро навела в доме порядок, подчинив все строгим правилам, и встала у штурвала сбившихся с курса будней моего бывшего мужа. Они будут переезжать с места на место на машине и жить в палатке; такая вот пара школьных учителей, которые умеют проявлять уважение, ловить рыбу и собирать грибы. Живо могу себе представить, как вечерами они будут развешивать на просушку шерстяную одежду и играть в палатке в настольные игры.

А у меня никаких планов на лето нет.

Заканчивается май – самый жаркий за последние сто пятьдесят лет. Уже успела отцвести черемуха.

А ветки сирени вянут от недостатка влаги. Впереди у меня все лето.

Спасаться негде. Поэтому я вполне могу заняться поисками этой женщины.

Видящей сны.

Бо́льшую часть людей можно разыскать, если только захотеть. Конечно, некоторые обзаводятся радаром, но стать настоящей невидимкой сложно. Те, кого совсем нет в интернете, легко вызывают всяческие подозрения. Информация о большинстве все-таки всплывает в том или ином контексте, даже если они не хотят этого, как о члене какого-нибудь малоизвестного правления или в сноске к официальному письму, адресованному в местный яхт-клуб или жилищный кооператив. Но поскольку автор письма в редакцию – аноним, мне приходится начать поиски, обратившись в еженедельный журнал.

Сочиняю мейл, в котором объясняю, что я – журналистка и хочу связаться с читательницей, направившей в редакцию письмо за подписью «Видящая сны». «Речь идет о репортаже, посвященном любви длиною в жизнь, и, мне кажется, автор письма могла бы немало способствовать глубокому пониманию этой темы», – беру на себя смелость заметить я.

Ответ приходит в течение двух часов.

Изо всех сил стараюсь пренебречь тем, что теперь представляю интерес скорее в качестве потенциального подписчика, чем знаменитости, достойной статьи. Если медиум не свяжется со мной в течение нескольких дней, придется связаться с ней самой. И чем мне пока заняться? Лежать на диване и ждать. Посмотреть какой-нибудь сериал. А может быть, смыть с оконных стекол всю налетевшую пыльцу, чтобы рассмотреть зацветающую в саду жимолость. Срезав несколько веточек с оранжевыми и розовыми цветами, я могла бы поставить их на кухонный стол после генеральной уборки.

Почему бы не в вазу Алваро Аалто?

В тот год пансионат оккупировали пчелы. Никто не знал, откуда появились эти насекомые и где живут, но казалось, будто они везде. Прежде всего – в доме. Пчелы прилетали полчищами, ползали по земле и ножкам столов, падали в компот и облепляли стоявшие в баре бутылки с ликерами. Некоторые умирали на подоконниках, другие – заползая в сливы ванных комнат.