Командарм Лукин - страница 24

Сейчас, сидя в машине, Лукин пытался как бы со стороны проанализировать свои действия, дать им оценку. Все ли он сделал, что смог? Не мог ли сделать лучше то, что сделал? Это было свойством его натуры — подвергать тщательному анализу правомерность своих действий.

Мучило Михаила Федоровича и другое: как там дела, под Шепетовкой? Удалось ли генералу Добросердову сдержать натиск врага?

Спустя тридцать лет после шепетовских боев маршал Баграмян напишет: «Сражавшаяся на стыке этих (5-й и 6-й. — Авт.) армий группа генерала Лукина держалась из последних сил. Вражеские войска обтекали ее с обоих флангов. Назревало полное окружение. Именно в это самое трудное для группы время она осталась без своего замечательного командующего. Генерала Лукина Москва отозвала на Западный фронт, куда была переброшена его армия. И тут выяснилось, что все держалось на воле и энергии этого человека. Не стало его, и поредевшая героическая группа, целую неделю сковывавшая огромные силы противника, фактически перестала существовать как войсковой организм» [3].

…Эмка медленно, осторожно въехала в затемненный Смоленск и, словно на ощупь, запетляла по темным улицам. На фоне едва различимых облаков громоздились коробки сожженных домов, остатки рухнувших стен. Город казался мертвым. Куда же ехать? Как в этом лабиринте отыскать штаб армии? Да что штаб, найти бы комендатуру. Нигде ни одного прохожего. Но должны же быть хотя бы патрули.

— Стой, Петя, — приказал Лукин. — Ну-ка, включи фары и посигналь.

И тотчас же, не разобрать откуда, раздались повелительные окрики:

— Туши фары! Перестань гудеть!

Лукин вышел из машины и громко крикнул в темноту:

— Кто там есть, подойдите ко мне!

Молчание. Потом послышался приглушенный говор и осторожные шаги. Прозоровский щелкнул предохранителем пистолета.

В тусклом свете затемненных фар перед генералом выросли три фигуры в штатском. Это были два парня и девушка. На поясных ремнях у ребят патронные сумки, в руках винтовки-трехлинейки. У девушки винтовки не было, лишь сумка с противогазом через плечо.

— Кто такие? — спросил Лукин.

Увидя перед собой генерала, ребята приняли стойку «смирно», винтовки приставили к ноге. Один парнишка оказался вровень со штыком, другой, худощавый, — чуть выше.

— Бойцы комсомольского отряда ополчения, — бодро начал тот, что повыше.

— Ишь, бойцы. Зовут-то как?

— Жора, то есть член комсомольского бюро железнодорожной школы номер двадцать девять Георгий Городецкий.

— Микешанов Виктор, — выпятив грудь под вельветовой курткой, представился напарник. — А это — Настя, — кивнул он в сторону стройной миловидной девушки.

— А почему же Настя без оружия? — спросил Лукин.

— Сказали, что не положено.

— Как, ребята, обстановка в городе?

— Сегодня пока тихо, — ответил Городецкий.

— Смотрю, много разрушенных домов. Сильно бомбили?

— Сильно. Особенно двадцать девятого июня, — ответил Жора.

— А первый раз фашисты бомбили наш город двадцать четвертого июня, — сообщила Настя. — С тех пор каждый день бомбят.

— Но двадцать девятого самый сильный налет был, — продолжал Жора. — Весь центр фугасками разрушили.

— А зажигалок сбросили тысячи, — добавил Виктор. — Мы тоже тушили. Настя больше всех потушила. А вот оружие ей не дают. Разве она не может быть бойцом истребительного отряда?

— В городе уже прошла мобилизация, — сообщил Жора. — Многие, кто не призван, кого это не касалось, записываются добровольцами. Но берут не всех.

— Вот и меня не взяли, — вставила Настя.

— Эх, ребятки, — проговорил генерал, — рано вам воевать.

— Вот все так говорят, — уже с вызовом проговорила Настя. — А мы девятый класс закончили.

— Мы в аэроклубе вместе учились и патрулируем на улице Советской вместе, — продолжал Микешанов. — А Настя по-немецки говорит, как по-русски. И стреляет отлично.

Настя небрежно откинула косу, и на клетчатой кофточке блеснул значок «Ворошиловский стрелок».

— Потерпите, ребята, потерпите. Подскажите, как в комендатуру проехать?

— Здесь недалеко, через два квартала направо.

Лукин пожал ребятам руки, поблагодарил и, уже садясь в машину, сказал:

— А Настю отправить домой. Всякое может быть, а у нее и винтовки нет.