Командиры мужают в боях - страница 4

— На-за-а-д! — каким-то звенящим голосом закричал он.

Всем, кто видел и слышал Прошо, стало неловко. Во всяком случае, мне так показалось. Лично у меня от стыда за минутное малодушие покраснело не только лицо, но, наверное, и затылок. Сперва остановились и повернули обратно те, кто находился неподалеку от капитана, затем все остальные. Раздалось дружное «ура». Гитлеровцы сначала остановились, потом побежали.

Первой в Красную Поляну ворвалась рота младшего лейтенанта Суковицина, за ней — остальные подразделения. Не давая противнику опомниться, батальон выбил его из Красной Поляны. Вскоре мы овладели еще несколькими населенными пунктами. Настроение у нас поднялось.

С «молниеносной» войной у неприятеля ничего не получалось. И хотя нам приходилось очень тяжело, мы не упускали случая бить врага не числом, а умением.

Капитан Прошо, с его исключительным самообладанием, способностью быстро ориентироваться в сложной обстановке, был в наших глазах идеалом командира, и я мог только радоваться, что попал под начало человека, имевшего основательную военную подготовку и обладавшего незаурядным воинским мастерством.

Прошо не совершил какого-либо подвига, но каждый день его жизни на войне, на виду у всех нас, был сродни подвигу. Не удивительно, что батальон был искренне предан своему командиру, верил в его воинский талант. И я полагаю, что именно эта вера помогла бойцам в бою за Красную Поляну преодолеть растерянность, а твердость комбата удвоила их силы и волю к победе. Ивана Ивановича Прошо не только уважали, но и любили. Наш комбат не делал для себя исключений и не пользовался никакими привилегиями, которые давало ему служебное положение. Он никогда не выпячивал перед другими свое «я», не подчеркивал, что он — начальство. У нас был установлен такой порядок: приходило время завтрака, обеда или ужина, и Иван Иванович садился есть только тогда, когда весь штаб был в сборе, конечно, если позволяла обстановка. Ни разу не съел без нас куска хлеба. Исключительно тепло он относился к солдатам. После боя непременно придет в роту, обойдет окопы, поинтересуется настроением людей. Ничто не ускользало от его зоркого взгляда. Особенно следил он за тем, чтобы никто не обижал девушек-солдат. Частенько повторял: «Они такие же воины, как и мы, только им труднее».

Взаимовыручка и боевое товарищество стали законом нашей фронтовой жизни. Несколько опережая события, хочу рассказать об одном эпизоде, который на первый взгляд может показаться малозначащим, а на самом деле отражает и характер нашего командира, и суть его взаимоотношений с нами.

Январь 1942 года. Трескучий мороз… Батальон наступал в направлении населенного пункта Головиновка. Мне было приказано собрать и сосредоточить роты. Пока бегал туда-сюда в своих хромовых, в обтяжку, сапогах, — замерзли ноги. Сунулся в штаб, стянул сапоги — они аж звенели! — стал растирать пальцы.

— Переобувайся быстрее, — торопил лейтенант Андрианов, — поведешь людей.

— Отставить! — раздался спокойный тенорок Прошо. — Исаков никуда не пойдет, пока не будет валенок.

И он повел батальон, а меня, босого, оставил в хате.

— Пока не пришлю валенки, будь здесь.

Мне ничего не оставалось, как подчиниться. Я уже привык к разрывам бомб и снарядов и при налетах больше не шарил глазами: а как другие, боятся или нет? Действовать, бить врага — вот что мне было нужнее всего. Не мог же я, в самом деле, сидеть один в пустой хате, в то время как мои товарищи шли в бой. Разодрал байковое одеяло, обмотал ноги, привязал к седлу сапоги и помчался к Головиновке. А к вечеру в батальон прислали валенки. Вот когда оценил я, что значит для солдата тепло, — и в прямом и в переносном смысле.

Бои на реке Сейм продолжались всю первую половину сентября. Мы были окружены. Соединения и части 40-й армии, в том числе и 3-го воздушно-десантного корпуса, вели бои, дававшие возможность основным силам отойти на новые рубежи. Схватки с противником продолжались и ночами. Командир 6-й бригады майор П. М. Шафаренко, умный и деятельный офицер, поставил перед нами задачу — не давать врагу ни минуты передышки, постоянно держать в напряжении, выматывать его.