Комбат. За морские заслуги - страница 19

– Понимаю. Но ведь они ни в чем не уверены.

– Были бы уверены – мы бы с вами не разговаривали, – мрачно ответил Умецкий. – Я бы сейчас давал показания их отмороженному следователю.

– Кто ведет дело? – на всякий случай спросил Болеславский.

– Следователь Юровский. Он из РУБОПа.

– Я знаю, – кивнул Болеславский. – Ну да, своеобразный мужик. Но насколько нам известна его метода работы, он не будет прессовать человека только ради того, чтобы получить признание в несуществующем преступлении. Ему нужнее истинный виновник. Редкая нынче порода, если честно. И это нам на руку.

Умецкий, если судить по его виду, не слишком-то обрадовался таким словам. Ну да, менты – это одно. А как насчет всех прочих? В первую очередь – как насчет тех, кто теперь приступит к борьбе за фирму?

– Я надеюсь, хоть вы-то не считаете, что я виноват…

– Этого мы не знаем. Но раз вы до сих пор живы, то, значит, все не так плохо. Не так ли? – подмигнул Болеславский.

Умецкий еще сильнее изменился в лице. Видимо, он не считал, что все настолько уж замечательно. И ясно, что милиция, РУБОП и все прочие – это только бледное подобие настоящей угрозы и проблемы, а проблему эту олицетворяет этот вот довольно молодой человек.

– Хорошо, – сказал Болеславский. – Давайте перейдем к деловому разговору. Начнем с очевидного: какие есть идеи относительно происшедшего у вас?

– Убрали, чтобы фирму оттяпать, – пожал плечами Умецкий.

– Это я и сам понимаю. Не хотите предположить, кто мог зайти настолько далеко?

Умецкий задумался. Болеславский терпеливо смотрел на него, моргая своими светлыми глазами.

– Я не уверен, но недели две назад приходил человек от Кремера. И что-то нехорошее там произошло, в кабинете. Тот, кто от Кремера, натурально выбежал, а наш так орал, что на другом конце фирмы было слышно.

Русский германского происхождения Кремер был человеком, стремящимся подмять под себя как можно больше фирм и магазинов, занимающихся торговлей ювелирными изделиями. У него были налаженные каналы связи с Европой и США. А там, несмотря на общую утрату рыночного интереса к искусству России, вспыхнувшего в начале девяностых годов, все равно оставалось достаточное количество увлеченных коллекционеров. И они готовы были платить неплохие суммы за то, что привезено из России. Конечно, речь ни с какого бока не идет о малоинтересных поделках. Нет, Запад требовал качества. Даже здесь он оставался педантичным и внимательным, больше слушаясь разума, нежели сердца.

Итак, значит, был какой-то разговор с Кремером. Неизвестно, зацепка ли, но надо пощупать этого парня. Он давно напрашивается. Опять-таки, интересно, откуда такая наглость? Вся Москва знает, кто за Горчаковым. Соответственно, желающих наехать немного. Кремер тут как-то не производит впечатления человека, готового к активному воздействию. У него просто нет полномочий и сил.

Значит, либо разговор с Кремером был не про то, либо немец на кого-то работает. То и другое надо обязательно проверить. Ну вот, есть направление деятельности.

– Вы рассказали о Кремере следователю?

– Да, рассказал. А что вы предлагаете? Его вопли небось даже на улице были слышны!

Болеславский понял, что теперь у них появились конкуренты. И надолго – менты не умеют разбираться с вопросами в нормальном темпе. Решение «по горячим следам» – это для них исключение, а не правило. Правда, медлительность стражей порядка можно развернуть себе на пользу.

– Ничего, что рассказали. Вы совершенно правы, что так сделали. Но теперь сделайте и другое: по мере сил следите за тем, что становится известно расследованию, и сообщайте нам об этом. Хорошо?

– Конечно-конечно! – торопливо заверил Умецкий.

Болеславский спросил:

– Вы все-таки скажите: был ли случай с Кремером единственным, что может нас навести на мысли о виновниках смерти вашего босса?

– Я больше не припомню ничего. Я вообще не сказал бы, что и ссора с Кремером что-то изменила в поведении Горчакова. Он не казался человеком, на которого идет охота. Даже на того, кто может мимолетно подозревать об этом. Понимаете?

– Понимаю. Только вот так обычно и получается: человек до последнего момента уверен в том, что уж как раз он-то может избежать большинства подводных камней, на которые напоролись ему подобные. Уверенность в такой особенности и уникальности – она губительна. Горчаков, ругаясь с конкурентами и расширяя свой бизнес, должен был бы позаботиться о своей охране.