Комбо - страница 6
— Иди спи, тебе завтра работать, — он благодарно принял бокал.
— Пойду… Ну что там? Опять? Ваше это… как его… «комба»?
Степан кивнул. С легкой руки какого-то гомофоба, ядовито написавшего комментарий к новости о террористическом акте, случившемся во время гей-парада, словечко разлетелось моментально. Аналитический отдел, в котором служил Степан, занимался в том числе и отслеживанием занимательных реакций в соцсетях. Так «комбо» и прижилось в отделе, майор Степан Матвеев не запрещал коллегам шутить, несмотря на то, что каждый раз слово болезненно проводило своим лезвием по сердцу, напоминая об утрате.
Он ещё тешил себя мыслью, что всё можно изменить, вернуть брата, но обида на Старика, генерала Федосова, запретившего пока даже думать об этом, обида не просто зарастала временем — давала плоды в виде понимания, что менять прошлое до бесконечности нельзя.
— Почему нельзя всё вернуть? Потому что мой брат не президент, не лауреат Нобелевской премии? А? Я хочу знать, мать вашу, почему?! — орал Степан в кабинете Старика, как раненый лось.
А Старик, хоть и побледнел, но истерику выдержал, налил воды в стакан, протянул горюющему майору, через секунду спокойно обозрел периметр кабинета, усеянного разлетевшимся стеклом, и уселся на своё место.
— Кого ты подставишь под удар? Жену свою? Себя? Или жену Егора? Или кого-то из наших? Ты не знаешь всего алгоритма, Степан!.. Сядь, я тебе сказал!
Технология изменения прошлого, и в этом нельзя было не согласиться с начальством, пока работала криво, выводя из строя тех, кто пытался помочь. Мозг того, кто менял прошлое, не выдерживал вмешательства. Жену Егора вон вообще откачивали и, к сожалению, слишком поздно узнали, в чём дело. А тут получается, Егор сам подставился: оказался на месте взрыва.
«Сраная Кассандра!» — рыдал, не стесняясь своих слёз, Степан. Признали все, но уже посмертно, что Егор был самым сильным из отдела парапсихологов: единственный, кто предвидел теракт, предупредил, но ему никто, кроме коллеги по проекту, смешливого Данилы Викарчука, не поверил. И тогда брат решил самостоятельно устранить террориста, а Данила пошёл за ним…
Теперь, когда прогремел уже третий взрыв, сожалеть о своём неверии было поздно — нужно было найти во что бы то ни стало организатора, а в том, что он был, Степан не сомневался.
— А где, Стёп, скажи! — настойчиво попросила жена. Разумеется, спрашивает не из праздного любопытства, чтобы тотчас же броситься строчить пост на фейсбуке или своим знакомым. Только потому, что боялась: прогремит там, где окажутся близкие ей люди.
Степан полез в телефон, прочитал смску:
— Опять гей-клуб, сгорел дотла, наверное, искать нечего, — и выругался, не жалея этажей для эпитета ситуации, — ***** конь, завтра опять начнутся вопли, чья кобыла ожеребилась…
В прошлый раз даже «Алькаида» подключилась к флешмобу «Это был я». И, самое смешное, самих лгбтэшников не напугали подобные заявления: как клубы работали, так и продолжают. «Мы вас не боимся!» — писали в ответ на злобные комментарии в сети. И даже пообещали провести акцию протеста против гомофобии. Грабли им в помощь.
— О, господи, — скорбно сказала Светлана, готовая заплакать, — и в самом деле, это ужасно!
Степан кивнул, соглашаясь. Залпом допил напиток и пошёл одеваться. Какая-то мысль, ещё пока нечёткая, родилась после ничего не значащих слов жены, но додумывать было некогда. Тем более, что опять зазвонил телефон. На экране высветилось всё то же: «Волоха».
Генка Волошин был, пожалуй, единственным в отделе мужиком, кто без ёрничества принял сотрудничество с «неполноценным» аналитическим отделом, созданным на коленке буквально месяц назад из семи оставшихся специалистов. «Какой-какой отдел у вас был? Беленький? Как водочка?» — будто не расслышал, с серьёзной миной спросил местный шут Балакирев — капитан Лёха Гусев, подразумевая бывшую лёгкую жизнь Степана, бывшую высокую зарплату и бывшие частые командировки за границу.
Степан спокойно относился к шуточкам в свой адрес, понимая, что в убойном без них не прожить, но сам в ответ шутить не умел, поэтому предпочитал даже не пытаться, чтобы не заслужить нервное прозвище, как случилось с Валентином Голубевым. Тот решил завоёвывать уважение, вернее, почтительный страх, делом: загипнотизировал первого попавшегося шутника, старшего лейтенанта Рябова, заставил его раздеться до трусов и отнести отчёт начальству в таком виде. И ведь донёс бы! Если бы Рябов не встретил Степана, выходящего из кабинета подполковника Ушакова.