Комендантский год - страница 7
Строгая и принципиальная начальница в пух и прах разносила подчиненного:
– Василий Петрович, я не потерплю такого безответственного отношения к работе! Что с вами случилось? Стареете? Теряете хозяйственную хватку? Учтите, за нами не пропадет, мы быстро дадим дорогу молодым! А с вами будет разбираться контрольная комиссия при горкоме, в которую я непременно отправлю заявление! Ваши строители не ловят мышей. Вы в курсе? Они срывают все планы! Помещения для Дома детского творчества следовало отремонтировать еще в прошлом месяце! Из подвала лезет сырость и всякие болотные каракатицы! Я вчера поднималась на чердак и что увидела? Сквозь прорехи дует ветер. Это не крыша, а беседка для курения! Про актовый зал и ленинскую комнату я вообще молчу. Там к работе даже не приступали! Василий Петрович, я очень хорошо к вам отношусь, но это чересчур! Сегодня после обеда я буду на совещании в горкоме и, боюсь, придется мне заострить эту тему!
Мужчина взволнованно оправдывался:
– Все наверстаем, Варвара Леонидовна. Обстоятельства сильнее нас. Причины задержки самые что ни на есть объективные. Снабженцы халтурят, присылают не то и не тогда. Людей перебрасывают на другие объекты, в бригадах старики и инвалиды, поскольку остальные на фронте. План восстановления здания был составлен абы как, не вникая в реалии и игнорируя подводные камни.
Директриса вскипела.
– Не сгружайте свои промахи на других, любезный Василий Петрович. Вам дается последняя возможность перезапустить процесс ремонтно-восстановительных работ! На вас взирает горком! Это здание необходимо людям как воздух. На следующей неделе сюда уже переезжают отделы партийного комитета. Вы хотите, чтобы важные персоны работали в отвратительных условиях? Учтите, Василий Петрович, любые оргвыводы в отношении руководства клуба втройне ударят и по вам!
Разнос был жесткий. Дрожали стены, вибрировали стекла в оконных рамах. О строгости и принципиальности директрисы клуба, имеющей устойчивые связи с местными партийными вождями, ходила молва.
Приоткрылась дверь. За порог выскользнул красный как рак представительный мужчина и, держась за сердце, засеменил к лестнице. Больше на прием никто не напрашивался.
Вадим постучал, заглянул за створку и спросил:
– Можно, Варвара Леонидовна?
В кабинете царил рабочий беспорядок. Везде валялись свернутые транспаранты и прочие материалы наглядной агитации, призванные укреплять моральный дух советских людей. Книжный шкаф ломился от папок с бумагами. На видном месте стояло третье издание собрания сочинений В. И. Ленина, тридцать томов, основательно потрепанных, явно зачитанных до дыр.
Настенный плакат изображал советского солдата, идущего в атаку. «За Родину, за честь, за свободу!» – гласила надпись на этом типографском изделии.
Под плакатом сидела солидная дама бальзаковского возраста и что-то размашисто писала перьевой ручкой. Она была широка в кости, обладала изрядным весом, могла задавить не только авторитетом. Губы ее были плотно сжаты, лицо нахмурено.
– Проходите, я сейчас закончу. – Дама, не отрываясь от письма, искоса глянула на посетителя.
– Не спешите, я подожду, – сказал Вадим и улыбнулся. – Вы очень строги, Варвара Леонидовна. Как вы убедительно отчитали подчиненного!
– Этих тунеядцев не отчитывать, а отпевать надо, – заявила директриса, обмакнула перо в чернильницу, подняла глаза и осведомилась: – Что вы хотели, товарищ? Я вас не знаю. Вы по рабочему вопросу?
– Боюсь, что да, Варвара Леонидовна. Вы задержаны, гражданка Буровская. Прошу следовать за нами. Просьба не возмущаться и не делать резких движений.
Раскрылось служебное удостоверение. Скрипнула дверь за спиной, в помещение просочились Ефремов и Пьянков.
Директриса нахмурилась, но лицо ее не дрогнуло.
– Вы в своем уме? Что вы себе позволяете? Немедленно выйдите вон! – Голос этой особы звенел, как на митинге. – Я буду жаловаться товарищу Покровскому, первому секретарю горкома! У меня сегодня назначена с ним встреча!
Контрразведчик сдержал улыбку. В принципе аргументы убедительные. Грозные раскаты голоса первого секретаря горкома больно ранили людские сердца.