Комендантский патруль - страница 14

…Та же пропасть, та же кровавая картина тоскливой моей гибели…

Намеченная на 05.00 зачистка игнорируется мною беспробудным сном.

Тамерлан распускает нас по своим участкам. Я с Ханом Мамаем до самого обеда раскатываю на его «Волге» по разным делам последнего, смысл которых мне непонятен с самого начала. Хан останавливается то в одном месте, то в другом, с кем-то встречается, кому-то что-то обещает, прыгает в машину, и мы едем дальше. В раскаленном от жары салоне я то и дело теряю сознание, окунаясь в счастливые сновидения. Рваными кусками своих проспектов и улиц в картины тревожного сна втискивается дымящийся под солнцем город.

Опостылевший своей убогой теснотой, сонными мухами и скукой, кубрик встречает меня уже в полдень, когда Хан, сморенный пеклом дня, наконец уезжает домой.

В кубрике, спрятавшись от всего мира, а больше от самого себя, пыхтит над испариной раскаленной электроплитки Ара. Он колдует над какой-то ухой из ржавых рыбных консервов, то и дело пихая отвратительную рыбу себе в рот. Ара скоротечно жалуется на полный завал в своей бумажной работе следователя, после чего, убрав кастрюлю под стол, мгновенно засыпает на кровати.

Я еще долго ворочаюсь на промокшей от пота простыне.

В отделе, несмотря на официальный рабочий день, с самого утреннего построения ни души. Контрактники прячутся по кубрикам или развлекают в кафе свои желудки, затекшие от консервов, иной пищей, местные хоронятся по домам или также скрашивают за соседними столиками досуг. Начальство в лице Тайдов, Рэгсов и Безобразных в такие воскресные дни обычно отсутствует. Остается загадкой, для кого именно они объявляют рабочими днями все выходные. Впрочем, везет нам с такими днями безделья довольно редко.

Поздним вечером, уставшие, непривычные к жестокой жаре русские собираются в нашем кубрике скопищем в семь-восемь человек. Начинается вечернее застолье. Пьяный бес вылезает из расплавленных водкой мозгов. И люди без конца горланят русские-народные, блатные-хороводные, подливают водки в опустевшую посуду, не дают мне отдохнуть… Только глубокая ночь растаскивает веселый хоровод праздного разгула по своим комнатам. Павших подбирают товарищи, раненые уползают сами…

Сегодня в Кара-Юрте Гудермесского района на фугасе подорвали вояк. Есть погибшие.

Зачистка на 12-м участке. С Тамерланом и обоими Бармалеями я сижу в гостях у их знакомого. Хозяйка беспрестанно подкладывает нам домашнее печенье, подливает горячий чай. Разговор ведется на чеченском, и ни одного слова я не понимаю. Однако хозяин замечает это и, чтобы не обидеть гостя, переходит на русский. Говорят о всякой бытовой ерунде.

Проверив паспортный режим на том огрызке жилого сектора, бывшего когда-то улицей, мы молча сидим у огородных заборов перед самой дорогой. Голубая нежность раннего утра уступает место горячему свету дня, который загоняет нас в ветвистую тень влажных яблонь. Прислонившись к переплетенным сухим изгородям, запрокинув головы, мы медленно закрываем глаза и молча ждем конца зачистки.

Из-за поворота выходят два пэпээсника:

— Все! По домам!

В отделе, как и вчера, в течение дня нельзя встретить ни одного человека. Сказывается отсутствие на рабочем месте Тайда, который последнее время взял моду куда-то исчезать до самого вечера.

Долгая жара текущего дня коротается нами в наполненном духотой кубрике, где мы проводим время своей походной жизни за игрой в карты и сном.

На вечернем разводе мы считаем свои потери в службе. Приказом начальника, по достижению пенсионного возраста, уволен участковый Неуловимый. Одним трусом в отделе стало меньше. Другой участковый, чеченец Апейрон, перевелся в МЧС. Одной головной болью у Тайда стало меньше.

Апейрон — парень неплохой, даже добрый, но горячий, нервный и обидчивый. Появлялся он на службе редко, по два-три раза в неделю, работу не знал и работать не умел. Когда ему Тамерлан выговаривал за просроченные материалы, тот кричал на своего начальника, со злости бросал бумаги ему на стол и от обиды на целую неделю вообще исчезал из отдела. Вот и прозвали его Апейроном, как какое-то неопределенное понятие в философии, которое есть, но его никто никогда не видел. Однажды Тамерлан очень метко выразился в отношении Апейрона: «Его только на драку можно с собой брать. На работу бесполезно».