Комендантский патруль - страница 9

Я и остальные обитатели кубрика — Опер, мой ровесник, заводила и весельчак, и Сквозняк, пожилой толстяк с мудрыми жизненными рассуждениями, — зачастую наводим на Ару страх рассказами о том, как при неожиданном нападении боевиков на какой-нибудь чеченский отдел наподобие нашего никто даже не успел схватиться за оружие, все были застрелены еще в кроватях. В такие ночи наш следователь спит, положив автомат у кровати, и держит палец на спусковом крючке. Под кроватью Ара хранит бронежилет и тяжелую каску «Сферу», которые всенепременно надевает на каждый ночной выезд, пропуская мимо ушей едкие насмешки и русских, и чеченцев.

С утра я заступаю на сутки в следственно-оперативную группу (СОГ). Состоит группа из двух оперов, двух участковых, следователя, дознавателя, эксперта-криминалиста, гаишника и водителя дежурной машины. По всем происшествиям в районе мы выезжаем на место их совершения и фиксируем все на бумаге.

Первый выезд на автовокзал, где на 29-м блокпосту новосибирский ОМОН задержал машину с перебитыми номерами двигателя. Двигатель краденый. Водитель, худой молодой чеченец, пожимает плечами, говорит, что двигатель купил, у кого не помнит, знать ничего не знает и вообще не понимает, что от него нужно. Доказать что-то здесь невозможно. Концов не найдешь. Мы забираем машину с собой, и в отделе гаишник закрывается в кабинете с задержанным, пишет на того какие-то бумаги.

Второй выезд уже вечером. Солдаты воинской части нашли схрон с боеприпасами, в нем четыре гранаты, несколько патронов разных калибров. Все насквозь проржавевшее, рассыпающееся и давно непригодное к использованию. Мы вызываем по рации саперов комендатуры. Те приезжают с громадной катушкой провода и кусками тротила. Молодой солдат мастерит в разбитом доме взрывчатку, приматывает к ней гранаты и, сваливая рядом кучу патронов, цепляет ко всему провод. Все отходят, и другой из этой команды с удовольствием прокручивает машинку детонатора.

Сверкающие брызги стекол, как испуганные птицы, разлетаются в белеющем дыме взрыва. Жженый запах тротила плывет по забитым пыльной жарой дворам, сочится смертельным ядом сквозь рваные раны щербатых стен.

Вернувшись в отдел, мы расходимся по кабинетам и кубрикам.

С заднего двора я натаскиваю воды и начинаю готовить ужин. В дверях навеселе появляется Сквозняк, он хитро улыбается и лезет ложкой в кастрюлю пробовать недоваренное. Сквозняк рассказывает об очередных проделках Рамзеса Безобразного, который сегодня безуспешно пытался собрать деньги на нужды службы участковых с самих участковых. Заняться нам нечем, и я начинаю ходить по комнате в стиле Безобразного, вихляя ногами и размахивая, как Буратино, своими деревяшками, руками. Получается просто замечательно.

В 06.00 подъем на инженерную разведку дорог. Водитель увозит меня в комендатуру. Мы опаздываем и догоняем саперов уже на Минутке, площади в центре района. Безусая солдатня важно-медленно передвигает свои ноги вдоль сияющих от восходящего солнца обочин. Наша цепь, растянувшись по обе стороны дороги на сотню метров, привычно ищет замаскированные мины и закопанные фугасы, поставленные этой ночью. Они прячутся в листве деревьев, под бытовым мусором обочин, на сбитых, криво торчащих фонарных столбах, под крышами примыкающих к дороге домов. Нередко за их обнаружение кто-то отдает свою жизнь, сохраняя чужие.

Наш маршрут — печален. Он пролегает среди расстрелянных, искромсанных огнем улиц. Гнутые, развалившиеся глинобитные жилища, обломанные, с выпученными глазницами выдранных глаз, многоэтажки… Ветерок траурно колышет бурьян в заросших дворах, в которых ковыряются, давимые голодом, своры бездомных псов, с тоскливым видом перебегающие пустую утреннюю дорогу. Непередаваемый словами пейзаж неумолимой жестокости и зла перед нами. Кажется, засохшие, костлявые пальцы смерти перебирают надгробия треснувших стен, в которых потихоньку завывает ветер. Еще столько не похороненных покойников скрывает эта мертвая тишина уродливых улиц…

Около трех километров мы пылим по накаляющемуся с утра городу. В середине этого хмурого каравана, перетаскивая по выбоинам огромную тушу металла, ползет наше огневое прикрытие, раскрашенный в камуфляж БТР-80.