Кометы ООРТа. Рассказы [Авт. сборник] - страница 14

И вот тут-то все чудо и кончалось. В качестве урожая кристаллоголовые грибы были совершенно безнадежны. Им не хватало достаточно мощной корневой системы, чтобы пробиться в те слои выжженной марсианской почвы, где скрывались те немногие количества замерзшей воды, и столько их метаболической энергии уходило на то, чтобы выпустить эти корни и построить солнечные экраны, что о том, что оставалось в качестве урожая, даже не имело смысла и говорить.

И коли таковы были мечты и фантазии Тинкера Горшака, Деккер никак на них не притязал. Насколько Деккер вообще задумывался о своей взрослой карьере, до которой оставалось не так уж и много времени, он скорее склонялся к тому, чем занимался его отец, — быть может, даже отправиться в Оортово облако, — чем к тому, чтобы следовать карьере человека, желавшего узурпировать место его отца.

Тинкер поднял крышку кастрюли, потянул носом, а потом сел, вновь устремив взгляд на Деккера.

— Тсуми говорил, у тебя осталась его книга, — сказал он.

С минуту Деккер дискутировал с самим собой, но не нашел никакой причины отрицать очевидное.

— В общем, да.

Тинкер кивнул с видимым удовлетворением, а потом встал, чтобы вновь наполнить стакан.

— Мне действительно хотелось, чтобы Тсуми приобрел что-то из нее, но мальчишка не любитель читать. А ты ведь любишь читать, Дек, так?

Деккер осторожно кивнул.

— Скажи мне тогда, что ты думаешь о Законе Плота?

Деккер порылся в памяти.

— Законе?

— Вот именно, Плота. Что там говорит Гек об умении ладить друг с другом? Или ты еще не дочитал до той главы?

— Я не совсем уверен, какую главу вы имеете в виду.

— Ту, где Гек и Джим плывут на плоту вниз по Миссисипи, а вокруг происходят все эти ужасы — линчевания, воровство и так далее. И Гек думает о том, как люди уживаются друг с другом на плоту, и говорит, думается, я даже помню точные слова. Он говорит: «Чего тебе больше хочется на плоту, это того, чтобы все были довольны, и быть добрым к другим». Ты это помнишь?

— О, да, — воодушевился Деккер. — А потом они спускаются вниз по реке и попадают…

— Нет, это не совсем то, что я имею в виду, Дек. Я не собирался говорить о самой истории. Только о том, что сказал Гек. Понимаешь, вот для чего существуют все тренинги по уступчивости. Не для того, чтобы просто уживаться друг с другом, а для того, чтобы хотеть, чтобы все были довольны, чтобы правильно чувствовать и быть добрыми к другим людям. И не только на плоту, а повсюду. И на нашей планете тоже. Вот что мы делаем здесь на Марсе, в то время как земляне хватают все, что попадется им под руку, и соревнуются друг с другом…

Тинкер остановился, рассмеявшись собственным словам.

— Ладно, — сказал он, — думаю, я и сам иногда забываю о Законе Плота. Полагаю, следует быть более милосердным по отношению к землянам. Хотя это и нелегко. Во всяком случае, мне хотелось, чтобы Тсуми усвоил именно это. Ты меня понимаешь?

— Думаю, да, — с сомнением проговорил Деккер.

— Хотелось бы, чтобы это понял Тсуми. Боюсь, мальчик болтается со всякими неподходящими людьми, а его отец — ну, мне не следует говорить ничего против его отца, — он взглянул на часы. — Во всяком случае, Деккер, я собираюсь закончить с готовкой. Если хочешь почитать, давай. Хорошая книжка, правда?

Деккер согласно кивнул и поступил, как ему было сказано. Но хотя, роман был интересен, как и прежде, мальчик очень обрадовался возвращению матери, которая одновременно выглядела веселой и озадаченной.

— У меня для тебя сообщение, Деккер, — сказала она сразу же своему сыну. — Ты приглашен на вечеринку.

Деккер удивленно уставился на мать. С кем в Санпойнте он может быть настолько хорошо знаком, чтобы этот человек куда-то пригласил его? Но удивление его возросло еще более, когда мать продолжила:

— Это девочка с Земли. Аннета Каши. Она сказала, что ее родители устраивают «предкометный» обед, и что она хочет, чтобы ты пришел.

Деккер широко распахнул глаза от изумления, но он и вполовину не был так удивлен, как Тинкер Горшак.

— Ты не терял времени даром, — фыркнул старик.

— Я очень рада, что ты так быстро находишь себе друзей, — сказала Герти.