Комкор М. В. Калмыков - страница 13

Только проводили связных к Блюхеру, как дали знать о себе и члены Уфимского губревкома.

— Вот уж не ждали! Мечтать даже боялись, — признался Калмыков при виде посланцев.

Пробились оттуда трое — Федор Ландграф, Иван Кременчук и Константин Жеребов, не побоялись дважды пересечь линию фронта. Они пришли сказать товарищам по борьбе, что по берегам Камы и Волги держится красный фронт, а главное — живы Советы в Москве и Питере, жива и наращивает день ото дня силы для отпора врагам Рабоче-Крестьянская Армия. Передали они и указание губкома партии и губревкома пробиваться на соединение с армией в районе Сарапула.

Добрые вести привезли Федор Калмыков с Василием Зудовым. Дополняя рассказ друг друга, они поведали о партизанской столице — Белорецке, о слиянии всех собравшихся там советских отрядов и полков в единую армию.

— А кто командует ею? — нетерпеливо перебил Михаил Васильевич.

— Главкомом избран Николай Каширин, его заместителями — Василий Блюхер и Иван Каширин, — ответил Федор. — Наступление уже повели, к Екатеринбургу через Верхнеуральск — Миасс. В случае удачи и нам дадут сигнал двигаться следом.

— А как узнаем об этом?

— Телеграф выручить должен, — загадочно улыбнулся Зудов.

— С божьей помощью, что ли?

— Нет, с нашей, — уточнил Федор и протянул руки. На них мозоль на мозоли. — Всю линию подняли, от самого Белорецка.

— Ну?! Молодцы! А деньгами разжились?

— Без казначея тут не обойтись, — ответил Зудов, кладя на стол тугую кожаную суму.

В тот же вечер Калмыков связался с Белорецком, но ни Блюхера, ни Кашириных на месте не оказалось. «Под Извозом за Верхнеуральск бьются, — пояснил дежурный по связи. — Как вырвут победу, позовут за собой, не сомневайтесь».

Прождали день, другой, слетели с календаря и последние июльские листки, а партизанская столица молчала. «Забыть не могли, — успокаивал Калмыков и себя, и помощников. — Видать, что-то застопорилось на Извозе. И нам нужно ухо востро держать».

Причин для опасений было немало. Противник уже принялся прощупывать крепость фронта Красноусольской республики на всем протяжении от Зигана до Сима. На юге неожиданным ударом выбил богоявленцев из Петровского, на севере нацелился на Охлебинино, а в центре белогвардейцы подняли подозрительную возню в районе Русского Саскуля.

«Заманчиво им здесь скакнуть за Белую. Если закрепятся, — рассуждал Михаил Васильевич, оценивая по карте возможные изменения обстановки, — то путь до Богоявленска станет коротким, затрещит фронт и — пиши пропало. Нет, такое позволить нельзя. Но выход? А что если упредить, да так, чтобы и духа их в Саскуле не стало. Когда и как это лучше сделать?»

Окончательное решение созрело тут же. Первым по вызову явился в штаб Николай Беляков. В оренбургском походе он не участвовал, но твердую волю и командирский талант показать успел.

Как только вспыхнуло кулацкое восстание, поднял заводчан и кружил с ними по окрестным деревням и селам, пока не выжег все до единого осиные гнезда мятежников.

— Слышал я, Николай, что ты мастер по быстрым наскокам, — объявил командующий. — Думаю, не промедлишь и нынче. Бери сейчас же две роты пехоты, пулеметчиков, оба расчета горных орудий и выходи с ними в ночь к берегу против парома на Саскуль. Скрытно выставь на полверсты ниже наблюдателей. Я подам им сигнал с той стороны. Как примешь, открывай огонь из всех средств и под «ура» бросайся с пехотой к парому.

— А переправа?

— Прежде огонь и шум обеспечь, да такой, чтобы там у них все поджилки затряслись. Понял?

Отпустив все еще недоумевающего Белякова, Михаил Васильевич удивил неожиданным предложением и начштаба Ковшова с адъютантом Озиминым:

— А теперь, други, давайте формировать мои вооруженные силы. Отряд должен быть предельно подвижным. Полсотни боевиков, четыре пулеметчика, десяток кавалеристов, и чтоб все сорвиголова!

Недостатка в отчаянно-храбрых не было. Спорили, доказывали, отбирали лучших из лучших. Потом в три руки строчили предписания: «В 4 утра в полной боевой явиться в штаб». Вызвали мальчишек, и полетели они с повестками по всему поселку.

Рассвет только-только занимался. Ровно в назначенный час Михаил Васильевич вышел на штабное крыльцо.