Комментарий к "Категориям" Аристотеля. Фрагменты - страница 19

Итак, следует заключить, что отличительный признак не есть только субстанция или только качество, но из них обоих составляется субстанциальное качество, которое пребывает в природе субъекта, и, поскольку является частью субстанции, не есть акциденция, и, будучи качеством, отдаляется от субстанции, и есть что-то среднее между субстанцией и качеством. И поскольку [отличительный признак] не находится в субъекте и не является субстанцией, то "не находиться в субъекте" не является собственным признаком субстанции.

После этого Аристотель добавляет также, что нам не следует беспокоиться по поводу того, что части субстанций находятся в целом как в субъекте, чтобы, пожалуй, мы не признали когда-нибудь, что они не являются субстанциями. Части субстанций находятся в субъекте не так, как акциденции, ибо мы полагаем, что некие части субстанций так находятся в целом, как в субъекте, как голова или рука в [составе] всего тела, или же так, как форма (forma) и материя (materia), которые, будучи частями составной субстанции, находятся в самой этой составной субстанции. Итак, Аристотель предостерегает нас от того, чтобы мы не признали когда-нибудь, что части субстанций, поскольку они находятся в субъекте, являются акциденциями, говоря:

"И пусть нас не беспокоят части субстанций, что они так находятся в целом, как в субъекте, чтобы нам не пришлось вдруг признать, что они не являются субстанциями, ведь мы сказали, что то, что находится в субъекте, находится в нем не так, как части находятся в чем-либо" [43].

[Аристотель] сообщает это как основание того, почему никому не следует считать, что [части субстанций] могут быть акциденциями. Действительно, акциденции определены как то, что находится в субъекте не как какая-нибудь часть. Ведь выше сказано: "Говорю же, что [нечто] находится в субъекте так: оно хотя и находится в чем-либо, но не как какая-нибудь часть и ему невозможно существовать без того, в чем оно находится" [44]. Поскольку же акциденции находятся в субъекте не как части субъекта, а части субстанций находятся в целом иначе, чем в субъекте, ни у кого не будет основания для предположения, что части субстанций суть части акциденций.

"Субстанциям и отличительным признакам свойственно то, что все [образованные] от них [сказуемые] сказываются унивокально. Ведь все [образованные] от них сказуемые сказываются либо об индивидах, либо о видах; что же касается первой субстанции, то от нее не [образуется] никакого сказуемого, ведь она не сказывается ни о каком субъекте. Из вторых же субстанций вид сказывается об индивиде, а род - о виде и индивиде. Подобным образом и отличительные признаки сказываются о видах и индивидах. Действительно, первые субстанции принимают смысл (ratio) видов и родов, а вид - смысл (ratio) рода, ведь все, что говорится о предикате, говорится также и о субъекте. Точно так же виды и индивиды принимают смысл (ratio) отличительного признака. А унивокальным было [названо] то, у чего общее и имя, и смысл (ratio). Поэтому все [сказуемые, образованные] от [вторых] субстанций и отличительных признаков, сказываются унивокально" [45].

Продемонстрировав, что "не находиться в субъекте" является общим для субстанций и отличительного признака, Аристотель снова указывает на общее для них [свойство]. Ведь из субстанций одни - первые, другие - вторые, и первые субстанции суть индивидуальные. Но поскольку индивиды никоим образом не могут обладать субъектом, то от индивидов не может быть [образовано] никакого сказуемого. Вторые же субстанции сказываются об индивидуальных, то есть о первых, субстанциях унивокально, ведь и имя, и смысл (ratio) вторых субстанций сказываются о первых. Так, и вид и род сказываются о каком-либо индивиде, например о Платоне, то есть о некоем человеке сказывается и [вид] "человек" и [род] "животное", ведь некий человек является и человеком и животным, и об индивиде сказывается смысл их обоих [т.е. рода и вида]. Ведь говорим же мы о некоем человеке, что он - животное разумное, смертное, что есть определение вида, то есть "человека". И, с другой стороны, мы говорим: человек есть субстанция одушевленная, чувствующая, что есть определение рода, то есть "животного". В самом деле, вид перенимает от своего рода и определение, и имя. Ведь о "человеке" сказывается "животное": говорят же, что человек - животное; и, с другой стороны, тот же "человек" равным образом принимает смысл (ratio) "животного": говорим же мы, что "человек" есть субстанция одушевленная и чувствующая.