Компенсация. Часть четвёртая - страница 8
- Братцы, - с испугом спросил Эмиль. - Может эта Святая бабулька нам в свой памирский бальзам марафета подсыпала, вот нас и того, понесло по кочкам, а? Камрады, я торчком не хочу становиться, это совсем не кошерно.
В глазах лохматого Эмиля стояла вся боль еврейского народа от такой превратности судьбы.
Три студента начали прислушиваться к своим ощущениям. Что-то с организмом творилось не то. Как бы Эмиль не оказался прав с наркотой в бальзаме. Вот будет номер, когда коллектив узнает, что три хороших студента снаркоманились в деревне.
Олега тоже стали обуревать нехорошие мысли. С организмом происходило нечто странное, Олег стал даже резко лучше видеть, да и другие чувства обострились. Вот только улучшившееся зрение его не очень обрадовало. Скорее огорчило, ибо он стал видеть то, чего совсем не надо было видеть. Он вдруг увидел, что рядом с наряженным в простынку Федей появилась и спокойно сидит ещё одна фигура. Мозг любезно подсказал, что это обыкновенная мумия.
Мумия, поняв, что на неё уже обратили внимание, вытянула руки к Олегу и замогильным голосом произнесла: "М-о-з-г-и-и-и-и. Хочу твои пьяные мозгиииии". Федя и Эмиль тоже поняли, что они не одни. Но они пока никак не въезжали, а кто это вдруг появился рядом с ними, так как всё произошло слишком внезапно.
Олег икнул и моргнул. Никакой мумии не было. Исчезла.
- Братцы, - дрожащим голосом стал говорить Эмиль. - У меня, кажется, крыша поехала. Карачун мне братцы. Накрыло меня. Галюны у меня уже. Вы, хоть будете приносить мне передачки на дурку? А, братцы?
Более простой Федя тоже признался, что что-то видел и слышал. Видел он какую-то белую фигуру, которая говорила что-то про мозги.
- Олежек, это что такое было, - начал он допытываться у друга. - Ты видел? Ты слышал? Чего оно от тебя хотело? И куда оно делось?
- Ик, - сказал Олег сквозь зубы. - Ничего я не видел, и не слышал тоже ничего. И вы тоже ничего не видели и не слышали. Поняли?
- Ой вэй! Я, на минуточку, видел и слышал этот цорес, - упёрся вдруг Эмиль. - И сейчас вижу. Ясный день - шалом олень! Вон Оно к нам опять топает. Или это уже другое Оно. Шухер, братцы.
Эмиль рукой показал за спину Олегу, где в их сторону по дороге в лунном свете двигалось Оно. Друзья как заворожённые уставились на нечто, которое вдруг завыло и стало тянуть свои руки или лапы к студентам.
- Отдай свою печень, - завыло Оно.
При этом Оно уверенно приближалось к друзьям, вытянув к ним свои страшные лапы. Олег услышал, как храбрый Федя вдруг в голос стал звать маму, а Эмиль стал орать: "Шайтан. Вай, шайтан, братцы". Ещё он понял, что и сам орёт на одной, но высокой ноте. Парализованный страхом он видел, как Оно, приблизившись к их визжащей компании на пару метров, вдруг растворилось в воздухе. Да их тут куча, сообразил Олег. Одно мозги требовало, а это уже печень хочет. Да у них тут целое кубло этого, как его, страшного. Вот такая здесь суровая правда жизни.
- Бе, бе, бе, бе, бежим, - заорал Федя, и первый бросился к спасительным, как он думал, палаткам. Друзья ринулись за ним со скоростью дизентерийных кошек. Но, не тут-то было. Когда они влетели на участок и добежали до палаток, то увидели страшную картину. Под освещённым одинокой электрической лампочкой навесом, за обеденным столом сидела жуткая мумия, держа в одной руке кухонный ножик. Эта зараза уже успела вооружиться.
Друзья резко затормозили, как будто наткнулись на непроходимую преграду и, не дыша, уставились на сидящий за столом ужас.
- Селезёнку принесли, смертные? - деловито уточнила мумия и с силой воткнула нож в крышку стола. Нож завибрировал, а мумия растворилась в ночном воздухе.
Федя от таких слов сомлел и стал падать на руки друзей. Те еле успели подхватить его объёмную тушку. Эмиль что-то орал про шайтана, а Олег звал на помощь. Из мужской палатки выскочило несколько студентов, а из женской так никто и не вышел. Вот у дурочек какие крепкие нервы, тут светопреставление началось, мумиеапокалипсис, а они дрыхнут глупые курицы. Олег не знал, что подумали другие ребята, скорее всего, что эта троица где-то перебрала с самогоном. Сработала студенческая солидарность и ребят быстро раскидали по своим лежанкам, чтобы преподаватель не заметил их непотребного вида. Пусть отсыпаются.