Компьютерный вирус - страница 2
Но, может, девушка желала возбудить к себе интерес, облачаясь в плотное полотно? Не тот мгновенный интерес, когда парень бросает охватывающий взгляд, и всё у девушки на виду, хлебнул уличной эротики — и дальше, а интерес поглубже, попродолжительнее. Глаз путешествует по ничего не выражающей белизне и наталкивается, рано или поздно, на глаза хозяйки — зеркало души, оценивает, стоит ли познакомиться. Кто она, эта незнакомка, а не просто — насколько грудастая-попястая…
А снять с неё куртку и увидеть много больше того, что позволяет легкомысленная рубашка, он ещё успеет.
На Ивонне как раз и была такая тонкая рубашка, но это не смутило бесшабашную девчонку. Она деловито расстегнула кнопки, сняла её, повесила на спинку стула и уверенным шагом направилась к группе парней-авангардистов.
В чём же она осталась? Да в обычной своей одежде.
Порфирий Корнеевич Иванов, как известно, круглый год ходил в одних шортах и обливался холодной водой. Ивонна Корнеева столь же круглый год ходила в чёрном лифчике и купалась в мужских взглядах. Не родственница ли?
Нет, конечно, она не ограничивалась на торсе одним бюстгальтером, особенно зимой. Но он — на лямках средней толщины, с застёжкой сзади в виде какого-то ордена (Бани?) неясных очертаний, с полностью облегающими груди гладкими чашками с овальным краем снизу — всегда был на хозяйке, и это всегда было так или иначе видно. Прозрачная ли блузочка, полупрозрачная водолазка, прирасстёгнутая рубашечка, зимний свитер с ну очень широким воротом или майка, обнажающая большие полукруги вокруг плеч, а вместе с ними и лямочки — но всегда, без исключений, позволялось видеть, и даже в какой-то мере заставлялось свидетельствовать, что девушка хранит верность своему избранному верху.
Чуть более внимательный взгляд обнаруживал, что лифчик плотно прилегает к телу, не выдавливая жировые валики по краям, но лишь намечая их, чашки идеально закруглены спереди, а на лямках нет пряжечек. Это очень важно, любая девушка, подгонявшая своё снаряжение по телу, сразу поймёт. Для мужчин надо пояснить: это означает, что бюстгальтер был очень тщательно подобран сразу в магазине путём перемерки прорвы образцов, а такое терпение продавцы проявляют только в дорогих бутиках. И если девушка отоваривается именно в них, явить взглядам отсутствие деталей как признак престижа она просто обязана. Хотя бы исхищряясь.
Раньше модники не отклеивали "лейбл" от очков, так и ходили с наполовину закрытым глазом, из-под шиворота виднелись фирменные ярлыки…
Кира усмехнулась. У неё тоже был чёрный лифчик, да ещё какой! С прожилками и пупырышками, как приборная доска крутого авто.
Помог магазин "Интим". Зашла, чтоб ей не стали чего нехорошего предлагать, спросила, чего, мол, моим тяжестям подойдёт. Её завели в комнатушку, обмерили, взвесили — не всю, а только груди, на специальных весах, прикольно. Мужчина в белом халате и вежливый. Не менее прикольным был и предложенный по меркам гальтер, застёжка не сзади, а две по бокам, где вылезающая из-за спины поперечная планка вцепляется в чашки.
В ней-то всё дело и было, в поперечине. Это такая довольно широкая пластина из чёрного пластика, а главное — тяжёлая. Чернота скрывала всаженную внутрь свинцовую дробь, словно из ружья — в утку. А лямочки через плечи блестящие, скользкие, всячески помогают свинцовому заду уравновешивать передние женские тяжести, коромыселки эдакие.
Кире сказали: следи за боковыми застёжками, и когда почуешь, что там напрягается, приходи, будем юстировать равновесие. А ещё нужно было отформовать поперечину по спине, но это она отказалась, чтоб сэкономить, и без того дорого вышло, словно не свинец там сидел, а платина какая, но ведь и изобретателя такой штуки надо вознаградить, не так ли?
Взяла инструкцию. Пришла, показала Еве. Эх, и повеселились же они тогда! Выдержали пластину в горячей воде — температура особая, не кипяток, время строго определённое. Кира легла на скамейку лицом вниз, Ева накрыла её простынёй, сверху наложила горячую чёрную "задницу" и с силой прижала. Ну, Кире небо с овчинку. Вскочить не вскочила, а вот матюгнуться не избежала, да ещё и завозилась, заизвивалась. Терпи, казак, атаманом будешь! Как ещё иначе размягчить? А ведь и ещё давить пришлось, и тут она уже ругалась и на жару, и на то, что ева плохо давит, и вообще непонятно на что. Хэк, хэк — обеими руками, как при непрямом массаже сердца, а со спины он ещё непрямее. Шлёп, шлёп, вроде садится, облегает тело, не пружинит. Кира эхала, крякала, охала, старалась не вопить, не дома, чай, нечего звать, как на лишение девственности.