Комсомольская - страница 2
– Знаешь, а там, где живёт моя бабушка, сумерек почти нет, сразу наступает ночь, – сказала она.
– Это, наверное, где-нибудь, на севере? – Я прижал её сильнее.
– Угадал, – улыбнулась она, – в Архангельской области. Я невольно улыбнулся, увидев ямочки на её щеках.
– Мы съездим к твоей бабушке? Покажешь мне эти чудесные места? – неожиданно спросил я, и испугался. Но она как будто восприняла мои вопросы с воодушевлением.
– Конечно! И с бабушкой тебя познакомлю, ты ей понравишься! Она угостит тебя такими блюдами, которые здесь ты никогда не пробовал! – она прижалась ко мне сильнее.
Мы медленно шли вдоль кромки воды, обсуждая будущую счастливую жизнь, и верили в неё безоговорочно. Она рассказывала о деревне, где живёт бабушка, о своём отце, известном учёном, который в будущем обязательно поможет мне с карьерой, поскольку моя специальность в институте была с ним профильной. Я уже видел себя членом её семьи.
В какой-то момент я вдруг почувствовал тревогу, – сумерки сгущались, а вокруг кроме нас никого не было. Днём и вечером, особенно в выходные дни здесь очень людно, даже зимой, но сегодня, почему то было пусто.
Интуиция меня не подвела, – я услышал за спиной шорох. К нам молча бежал, выкидывая в стороны большие лапы, огромный, довольно страшного вида, пёс. В неверных сумерках он казался призраком. Она застонала от ужаса, и спряталась за моей спиной.
В первый момент ужас парализовал и меня. Я панически боялся собак с детства. Всегда переходил улицу на другу сторону, когда навстречу шла женщина с маленькой собачкой, а уж, когда с большой, – поворачивал обратно и прятался в ближайшем подъезде.
Сердце сжалось в комок, голову сдавили слесарные тиски. Но в тот момент, когда я увидел ещё несколько больших псов, молчаливо бравших нас в ужасный круг, от страха вдруг не осталось и следа.
Я намеренно не спеша, хладнокровно нагнулся, поднял попавшийся под руку камень, и, заметив, что псы настороженно замерли, резко, с диким криком кинулся на них. Стая с лаем бросилась врассыпную. «Беги наверх, быстро!» – крикнул я ей, держа камень в руке и следя за псами. Она не заставила себя ждать, и резво взобралась на высокий берег.
Стая довольно быстро оправилась от шока, и угрожающе приближалась ко мне. Я сделал ещё выпад, но он произвёл уже меньшее впечатление, но, тем не менее, мне хватило времени убежать.
Она стояла за деревом и восхищённо смотрела на меня.
– Как ты ловко с ними! – глаза её блестели восторгом. Я почувствовал себя счастливым.
– Да что там… пустяки, – ответил я, и покраснел.
Стемнело.
– Надо ехать домой… ― печальным голосом сказала она. ― А до завтра ещё так долго, целая ночь….
– Всё будет хорошо, ― сказал я успокаивающим тоном, ― Ночь пролетит быстро! И завтра мы опять будем вместе!
– Правда? ― она подняла на меня влажные глаза.
– Конечно! ― Я погладил её по волосам, и обнял.
Несмотря на позднее время, в метро было много народу. Мы ехали стоя, держась за руки. Я чувствовал, как её замёрзшая ладонь теплеет. Вагон трясся, визжал, стучал колёсами, но я этого ничего не ощущал, ― я чувствовал только её ладонь.
Откуда то из далека донёсся голос: «остановка Комсомольская…» – она вдруг встрепенулась:
– Ой, моя! ― сжала мне руку, и выскочила в открывшиеся двери. Меня вдруг охватил ступор. Я смотрел на её удаляющуюся небольшую фигурку, и не в силах был пошевелиться. Она повернулась, помахала мне рукой, и скрылась в толпе. А перед моими глазами всё мелькала её малиновая куртка, джинсовая юбка.
«Осторожно, двери закрываются, следующая остановка Сокольники» ― донеслось из динамиков, и меня как током ударило! Телефона то я её не взял! И где встретимся, не договорились, и даже имени я её не спросил, как впрочем, и она моего. Но было поздно, двери закрылись и поезд уже отъезжал от платформы.
Вагон резал душу своим визгом, я смотрел в окно на пробегающие мимо огни, и старался успокоить себя тем, что, конечно же, ― завтра надо прийти в парк на то же место, вроде бы об этом и говорили. Ну да, говорили, что место хорошее, кончено, завтра на скамейку!
На следующий день с утра я уже был на скамейке, благо, было воскресение. Сейчас здесь было гораздо веселее: народ постепенно прибывал, в глубине парка заиграла музыка, а со стороны кафешек поплыл шашлычный аромат; небо было ясное, рябь на реке играла бликами поднимавшегося всё выше солнца; даль была чистая, светлая; то там, то тут слышался смех и весёлые разговоры.