Конан и Цепь оборотня - страница 26

— Могу ли я лицезреть великого волшебника Эскилампа? — приступил наконец к делу горшечник.

— Учителя нет… Уже три дня, как он улетел… по неотложным делам, — мальчик, казалось, был искренне огорчен, хотя в глазах его прыгали солнечные зайчики.

Ихарп стоял с осоловевшим взглядом. Вот тебе и на!

— Что же я скажу Конану? — тупо спросил он у мальчика.

— Конану? Так ты от Конана?

Ихарп кивнул. На лице его столь явно читалась растерянность, что мальчик засмеялся. Затем взял горшечника за руку и повел в пещеру.

— Меня зовут Дриан. Если Конану нужна помощь, я поеду с тобой!

Ихарп растерянно посмотрел на такого уверенного в себе мальчика.

— Да… но Конан сказал привезти волшебника Эскилампа…

— Он приедет позже… Если сможет. А сейчас подкрепись и расскажи, что случилось.

Он ввел Ихарпа в просторную полутемную пещеру. Высокие своды украшали цветные сталактиты, так похожие на зубы дракона… В дальней стене — арки. За ними, как понял Ихарп, коридоры, и у каждого — свой цвет. Один коридор освещен пурпурно-красным светом. Другой — синим, третий — зеленым… Нагнув голову, горшечник вслед за мальчиком вошел в зеленый тоннель. Опять несколько коридоров. И каждый имеет свой оттенок, на сей раз зеленого цвета.

— Это мой цвет, — с гордостью сказал мальчик.

После некоторого колебания он вошел в небольшую пещеру, мягко освещенную зеленовато-бирюзовым светом. Ихарп с интересом огляделся. Прямые, хорошо обработанные, отполированные стены из зеленого камня. Малахит? Потолок тоже ровный, как в обычном каменном доме. Приятный, успокаивающий зеленый свет излучали, казалось, сами камни. Удобные кресла вокруг массивного стола из глыбы хорошо обработанного малахита. Серебряные (или золотые? — не разобрать при этом освещении) кувшины с вином, украшенные изумрудами кубки, блюда с только что поджаренным, испускающим немыслимый аромат мясом…

Если так живет ученик, то в какой же роскоши должен жить сам волшебник? Ихарп вздохнул и набросился на еду.

Через некоторое время, когда в голове приятно шумело, а желудок наполнился блаженной тяжестью, горшечник, наконец, вспомнил о цели своего прихода.

— Конан увидел что-то в какой-то книге и собирается спасти какую-то княжну! И так влюбился в нее, что отказался даже от моей красавицы-жены!

Мальчик с сомнением посмотрел на горшечника. Возможно ли, чтобы жена этого немолодого усталого ремесленника была красавицей? Ну… это дело вкуса.

— Ты упомянул о книге. Что за книга?

— Какая-то волшебная… — Ихарп размышлял над серьезным вопросом: выпить еще вина, или же это будет не совсем удобно?

— Конан ее сам видел?

— Кого?

— Книгу!

— Ну… да. Вроде бы… То есть ее показал… прямо в голове… какой-то нищий. Или дервиш. Странник, словом, — нетвердой рукой Ихарп все же подлил себе вина. — Как бишь его звали?.. Ниаматар!

— Что?! Ниаматар? — мальчик подпрыгнул и в волнении заходил по комнате, заложив руки за спину. Очевидно, так делал его учитель в минуты раздумья.

— Ниаматар, — подтвердил горшечник. — Он еще исчез потом…

— Книга Черных Врат… Любой волшебник отдаст правую руку, чтобы только раз заглянуть в нее!

Ихарп зачем-то повертел перед глазами кистью правой руки, будто решая, отдать ее или нет. Затем внимательно проследил, как ловко обхватили ее пальцы горлышко кувшина. Нет, он бы ни за что не отдал правую руку! Левую — это еще куда ни шло!

— И что же явилось Конану в книге? — прервал мальчик его размышления.

— О, что-то страшное… Колдун с копытами вместо ступней. Да и вообще, ноги у него были вроде…

— Козлоногий?! Я слышал про него! — Дриан барсом опять прошелся по комнате.

Горшечник кивнул, после чего голова его уже не поднялась. Все же он очень устал, выполняя поручение Конана… Не забыть бы стребовать с него…

Черное ночное небо над Шадизаром искрилось россыпью звезд. Казалось, каждую ночь боги разбрасывали по небосводу щедрой рукой горсти сверкающих бриллиантов. А спустя несколько часов вечно юные нимфы утренней зари камень за камнем торопливо собирали рассыпанное богатство, спеша укрыть его от огненного испепеляющего взгляда просыпающегося Митры, дарителя жизни.

Ониксия любила выходить на балкон ночью и наблюдать за алмазным мерцанием неба. Казалось, достаточно раскинуть руки, привстать на цыпочки, потянуться к звездам — и они приблизятся, окружат веселым роем, одарят невероятным, неземным блаженством.