Конан и мудрец Арруб - страница 4

Правда, не обходилось у киммерийца дело без ссор и кровавых разборок с местными мастерами ножа, так как все они были друг другу конкурентами и нередко раскрывали пасть на один и тот же лакомый кусок. Но из всех таких переделок Конан пока выскальзывал, словно смазанный маслом черенок кинжала, оставляя на память соперникам лишь свежие трупы.

Но трудности с выбором достойной цели все-таки случались нередко. Хоть и не оскудел Шадизар жирной рыбешкой, однако и ловцов на нее было предостаточно, не одни лишь Синие Тюрбаны да Ночные Клинки, так что временами Конану приходилось затягивать кушак потуже. Вот и сейчас наступили такие дни, а потому шеламова идея насчет сундуков престарелого целителя казалась вполне своевременной. Правда, Конана смущало, что никто другой на богатства Арруба вроде бы не зарился. Забора нет, псов и стражи нет, а воры в дом не лезут! Раз не лезут, значит, боятся… Или не так уж Арруб богат, чтобы стоило его распотрошить?..

— Ну, так что ты решил, приятель? — Глазки Ши Шелама блеснули, на острой мордочке было написано нетерпение. — Потрясешь мудреца? Ты не сомневайся, там есть чем разжиться!

— Может, и есть, коротышка, — сказал Конан, поглаживая свой огромный меч, — только я лучше бы потряс караван. Сотня верблюдов, две сотни вьюков да тюков… Клянусь задницей Крома! Вот где можно разжиться!

— Рожу я тебе, что ли, этот караван? — пробурчал Ловкач. — У меня в брюхе и верблюжий горб не поместится, не то что сотня верблюдов! Опять же какой с каравана толк? Ткани возьмешь, ковры, сосуды из бронзы или стекла, вино — все нужно продавать. А у Арруба не вьюки с тюками, а монеты! Звенит куда веселей… Так, бычий загривок?

Киммериец до половины выдвинул меч из ножен и со вздохом сожаления загнал его обратно ударом крепкой ладони. Связываться с лекарем-колдуном ему не хотелось, однако он понимал, что Ловкач Ши прав: золото — всегда лучшая добыча. Все остальное, даже самоцветы, надо продавать… все, кроме вина… попадись ему вино, особенно аргосское, его бы он выпил сам…

Тут Конан припомнил, что со вчерашнего вечера в глотке у него не было ни капли, потому как и в кошеле ничего достойного упоминания не звенело — одни лишь медяки да пара серебряных монет. Выходит, судьба, подумал он, представляя, как взламывает сундуки в аррубовых подвалах. Если не слишком греметь, колдун, пожалуй, и не проснется… А коль проснется…

Он бросил взгляд на свой клинок и повернулся к Шеламу.

— Ладно, обглодыш, пощупаю я нынче ночью этого Арруба! Может, ты и прав, что он одни лишь зелья варит, а черной магией не балуется… Может, лекарю это и ни к чему…

— Давно бы так! — Ловкач Ши подскочил, ринулся к огромному шкафу и, пошарив в его глубинах, вытащил старое, видавшее виды огниво. — Ну, раз ты идешь за добычей, надо бы молитву вознести преблагому Белу, заступнику нашему, милостивому, хитроумному, с рукой в чужом кармане…

— Это в чьем же? — поинтересовался Конан.

— Мало ли в чьем… — пробормотал Ловкач, вздувая огонь в курильнице перед статуэткой Бела. — На свете много других богов — Митра, скажем, или Ариман, Мардук, Сет, да и твой Кром… Есть у кого пошарить в карманцах!

Конан ухмыльнулся.

— О ваших южных богах ничего не скажу, но если Бел заберется в карман Крому, то вмиг станет евнухом! Кром, коротышка, шутить не любит!

— Чтобы наказать, надо сперва поймать! — с серьезной миной произнес Шелам, раздувая огонь в крохотной курильнице. Вскоре над нею взвился благовонный дымок, окутал изваяние божества и нежно защекотал в ноздрях киммерийца. Конан, положив руки на крестовину меча, оперся о них подбородком и опустил веки, прислушиваясь к быстрому и невнятному бормотанию Шелама.«…А еще пошли, милостивый и щедрый, мешки с монетами, шкатулки с браслетами, ларцы с самоцветами, а замки без секретов…» — донеслось до него.

И чтобы тех мешков да ларцов было побольше, — добавил про себя Конан, присоединившись к молитве приятеля.

Дом мудреца Арруба стоял в довольно странном месте, звавшемся в Шадизаре Наконечником: здесь сходились под острым углом две дороги, Шемитский Тракт и проулок Пустой Сумы, так что их пересечение напоминало острие копья. Вдоль Тракта, как следует из его названия, некогда селились пришельцы с запада, из Эрука, Асгалуна и других шемитских городов, коим жизнь в Шадизаре мнилась безопаснее и прибыльнее, чем в их родных краях, нередко страдавших от междуусобиц и стигийских нашествий. Шло время, и переселенцы смешались с коренными заморянами. Были они не из бедных сословий — в основном, купеческого звания либо искусные ремесленники, ткачи ярких ковров, гранильщики дорогих камней да златокузнецы, и, само собой, роднились с теми из заморян, кто побогаче. Теперь, по прошествии двух или трех веков, Шемитский Тракт населял большей частью состоятельный народец — такие люди, в чьих карманах всегда побрякивало если не золото, так серебро. О шемитских предках тут давно позабыли, и если что и напоминало о них, так лишь курчавые бороды у мужчин и вьющиеся волосы у женщин. Во всем же прочем обитатели Тракта не отличались от состоятельных шадизарцев и при нужде были готовы щедро оплатить услуги мудрого знахаря.