Конармия - страница 31

Не прошло и двух минут, как они втащили в комнату окровавленного штабс-капитана. На него лили воду, трясли, но он, не приходя в себя, только мычал что-то и мотал головой.

— Ну и черт! — хохотал Злынский. — Из-под самого носа девку украл! Да такую красавицу… Лихач!.. Вот это гусар!..

Степан Харламов, молодой, статный казак, стоял около хаты и, опираясь на винтовку, прислушивался. Ему давно слышалось, что в степи кто-то скачет.

По всем признакам, приближался рассвет. Звезды, еще не так давно мерцавшие над головой, постепенно скатывались к горизонту и принимали тускло-фиолетовый цвет. Казалось, весь небесный свод медленно повертывался на сторону, открывая проступавшую на востоке розоватую полосу. На светлеющем фоне неба смутно проступали из мрака косой угол крыши, высокие тополя, торчавшая жердь колодца.

Из степи налетел свежий ветер. Харламов зябко поежился, опустил воротник и прислушался. Теперь он ясно услышал, что в степи мчатся несколько всадников.

К Харламову подошел другой патрульный, пожилой шахтер в полушубке. Он молча снял винтовку с плеча и щелкнул затвором.

Топот приближался. Рассветало, и Харламов уже хорошо видел, что по дороге скачут два всадника. У одного из них поперек седла лежал большой черный тюк.

— Стой! Кто едет? — крикнул Харламов.

— Свои! Дундич! — послышался в ответ знакомый уверенный голос.

Всадники мелькнули мимо патрульных, обдав их крепким запахом конского пота, и поскакали к площади, где в станичной школе расположился лазарет.

Бахтуров сидел в ногах раненого бойца Шандора Налога и слушал, как тот рассказывал о себе.

— Да, — говорил Балог, — и вот когда в прошлом году к нам, военнопленным венгерским гусарам, пришли в одесский лагерь товарищи и спросили, кто поможет русским братьям отстаивать революцию, все мы, — он кивнул на лежавших в палате раненых, — все мы пошли без запинки.

— Молодцы венгерские гусары, — подтвердил Бахтуров, желая сделать приятное раненому и оглядываясь на застонавшего Яноша Береная, которому санитар в белом халате подносил кружку воды.

— Помрет, Янош, — тихо сказал Балог. — Жаль парня. Настоящий мадьяр. В один день диких коней укрощал…

С улицы послышался быстрый конский топот. Бахтуров поднял голову. Рассыпавшись мелкой дробью, топот замер под окнами. Бахтуров хотел встать, посмотреть, кто приехал, но дверь распахнулась, и вошел Дундич с ношей на руках.

— Привез, товарищ Бахтуров, — сказал он прерывистым голосом, в то время как приподнятый санитаром Янош Беренай остановившимися восторженными глазами смотрел на него.

Дундич развернул бурку и подхватил Катю, которая, если б ее не поддержали, упала бы на пол. Он осторожно посадил девушку на свободную койку.

Она подняла голову, медленно огляделась и увидела Бахтурова. Глаза ее округлились, брови задрожали, маленький рот приоткрылся, а выражение ужаса на тонком лице сменилось такой буйной радостью, что раненые, кто только мог, приподнялись и смотрели на нее.

— Товарищ Бахтуров! — вскрикнула Катя. — Боже мой, как же так… А я-то думала… — она закрыла лицо руками и зарыдала.

— Катюша, так это вы?! Вот не думал! — Бахтуров подошел и обнял дрожащие плечи девушки. — Успокойтесь, не плачьте, — ласково говорил он. — Посмотрите, какое у нас тяжелое положение… Ни одного врача, а раненых сколько…

— Да, да, теперь я все, все понимаю, — быстро зашептала она, вытирая слезы розовыми ладонями. — Потом, потом. Сейчас не время. — Катя поднялась и огляделась. — Больше никого нет? — деловито спросила она, овладевая собой.

— Все здесь, — сказал санитар.

— Хорошо… Достаньте мне чистый халат. Побольше горячей воды… Принесите хирургические инструменты. А прежде всего покажите, где у вас тут можно умыться, — распоряжалась она с решительным выражением на совсем еще юном лице.

После разгрома под Ремонтной белые, собравшись с силами, перешли в наступление. Весь конец августа прошел в упорных боях. Кавалерия Буденного, прикрывающая все прибывающих беженцев, пробивалась к Царицыну и в ночь на 1 сентября достигла Аксайской. Здесь Буденный решил дать бойцам передышку. Надо было провести и реорганизацию. Полк разросся до тринадцати эскадронов, почти с двумя тысячами сабель, и по количеству всадников уже перерос в бригаду…