Концессия на крыше мира - страница 8
Морган знал свою силу. Ему, некоронованному королю всего капиталистического мира, при наличии государственных трудовых рабочих батальонов, по крайней мере, на ближайшие два года не страшны никакие стачки. Последние три дня его занимал совсем другой вопрос: прав ли Мак-Кертик? И если да, то почему от него уже третий день нет никаких известий?
Он с тревогой вспоминал об этом. Он боялся Мак-Кертика. Моргану иногда казалось, что гораздо лучше было бы для него совсем не знать Мак-Кертика. Слишком смел был предложенный Мак-Кертиком план и слишком много зависело в этом плане от Мак-Кертика. Почему же Мак-Кертик сам не хочет стать владыкой мира? Не кроется ли в его предложении опасность? Почему он предлагает свой план именно ему, Моргану?
«Чем я рискую? Двести миллионов долларов и обязательство передать в распоряжение Кертика Институт Рыкова? Пусть берет хоть сегодня! Я готов отдать ему хоть всю эту Евразию! Но почему именно мне, а не другому — скажем, Пулицеру?..»
— Мистер Морган! Обсерватория-башня разведчиков извещает: «К замку приближается авиетка, на борту которой находятся Мак-Кертик, Дунбей и китаец».
— Пропустить! Авиетку поставить в моем малом ангаре! Отъезд прибывших — только по моему личному распоряжению.
— Есть!
Секретарь понял, что оставшиеся две минуты ему сегодня не удастся использовать. Условленным жестом Морган прервал доклад раньше обычного времени.
Элиас Морган не заметил, как секретарь исчез. Его мучила все одна и та же мысль:
«Почему именно мне? Почему он сам не хочет распоряжаться всем миром? Почему, наконец, не Пулицеру или еще кому-нибудь?..»
— Мистер Морган, я к вашим услугам!
— Кертик! — и Морган впился в стоящего перед ним ученого.
Дунбей смотрел на Элиаса Моргана с нескрываемым удивлением. Он знал, что Морган чем-то болен. Но он бы никогда не мог себе представить, что эта обезьяноподобная, сидящая в глубоком кресле зеленая мумия — Элиас Морган, владелец всех американских месторождений угля и железа, глава нефтяного треста, неограниченный вершитель судеб капиталистического мира.
Ему казалось, что если бы Мак-Кертик, мужчина в расцвете сил, дотронулся до этого, так мало похожего на человека существа, то от трухлявого владыки осталось бы только грязноватое пятно.
— Профессор Кертик! Я ждал вас с нетерпением. Вы должны ответить на мой вопрос!
В голосе Моргана прозвучал металл. Как мог этот властный, зычный голос принадлежать такому хилому организму? И, только пристально всмотревшись, Дунбей заметил, что перед ртом Моргана установлен миниатюрный звукоусилитель. Звукоусилитель и придавал голосу Моргана тот неприятный металлический тон, который так поразил Дунбея.
— Я хочу знать, почему вы, Мак-Кертик, предлагаете ваш план именно мне, а не кому-нибудь другому, — скажем, Пулицеру? Почему вы сами не хотите воспользоваться результатами своего открытия?
Кертик даже не задумался. Он, по-видимому, уже имел готовый ответ.
— Мистер Морган! Я предложил мой план именно вам, ибо знал, что вы единственный человек, который задаст мне этот вопрос. Я убедился, что Элиас Морган — единственный, кто без критического подхода и обсуждения не примет участия в осуществлении моего предложения. Для того же, чтобы самому выполнить этот план, я недостаточно подготовлен. Я недостаточно подготовлен и для того, чтобы использовать мое открытие для блага всего человечества.
— Ага!.. — прохрипел Морган. — Продолжайте.
— Для этого нужен опытный организатор-руководитель, такой человек, который сумел бы сочетать незыблемость веками освященных устоев нашего общественного порядка с наибольшей выгодой для всех слоев человечества. Затем — мой девиз: «Все или ничего». Я никогда не буду революционером, который посягает на честно, трудом приобретенное право и достоинство моих собратьев.
— Профессор! Вы правы! Ваши рассуждения достойны вашей славы.
— Мистер Морган, вы — сильнейший и могущественнейший человек в нашей стране. Вы — единственный возможный исполнитель моих мечтаний, которые не могли бы возникнуть без вас, без вашего отца, с помощью которого я стал профессором.
— В чем заключается план?